С первых слов стало ясно, что Флавий предлагает новыйаграрный закон в пользу Помпея. До сих пор в казну государства поступало околопятидесяти миллионов сестерциев прибыли. Земли, завоеванные Помпеем, давалиежегодный суммарный доход в восемьдесят пять миллионов. Именно на эти деньгиФлавий предлагал в течение пяти лет покупать землю, наделяя ею ветеранов армиии флота.

Оптиматы сразу распознали уловку Помпея. Проект аграрныхзаконов давал полководцу самую мощную поддержку по всей Италии. Тысячи людей,покупающих или выкупающих землю на деньги Помпея, славили бы его имяповсеместно. Тысячи ветеранов, обязанных лично Помпею, пошли бы за ним даже наРим.

Первым высказался против Агенобарб. Затем Бибул. ВыступившийМарцелл поддержал Флавия. Популяры молчали, не решаясь ввязываться в этусхватку. Отказывая Флавию, они теряли свой авторитет народных защитников. Красснервничал, но благоразумно молчал, сидя на скамье.

Решительно против выступил Лукулл. Неожиданно всех поразиловыступление Цицерона, поддержавшего проект Флавия. Умный политик, Цицеронпонимал, как смертельно опасно полностью отталкивать от себя Помпея.

Слово попросил Катон. Цицерон, зная, как уважительно относитсяк славе Помпея Марк Порций Катон, обрадовался, решив, что его поддержит другойоптимат, ставший после смерти Катула одним из вождей сенатской партии.

Но он ошибся. Катон, несмотря на приверженность ценностямолигархической республики, был убежденным демократом и честным человеком.

— Как можно, — горячился Катон, — утверждатьэтот закон, по сути, ставящий всех нас в положение клиентов, зависящих отмилости своего патрона? Как можно отдавать все на откуп одному человеку, пустьдаже великому и достойному? Нам нужны деньги на содержание армии, ведение нашихвоенных кампаний в Галлии, Испании, Азии. А нам вместо этого предлагаютпотратить деньги на увеличение числа сторонников Помпея.

— Я не верю, — сказал Катон с присущей емупрямотой, — что Луцием Флавием движет бескорыстие. Скорее наоборот, онлично заинтересован в успехе этих аграрных законов, ибо верно служит одномучеловеку — Гнею Помпею Магну. Мы не утвердили еще все распоряжения римскогополководца на Востоке, решив рассматривать их в отдельности, а теперь намнаносят такой удар, как подобный аграрный закон. Я выступаю против, —жестко закончил сенатор.

Чуть выше среднего роста, подтянутый, худощавый, Катонпроизводил сильное впечатление своей искренностью и убежденностью.

Помпей разозлился. Он понял, что и это предложение сегоднязавалят в сенате. Вслед за Катоном выступал Квинт Метелл Непот, еще недавноблизкий друг, родственник и представитель Помпея в Риме. Он также высказалсяпротив.

Слово попросил его брат — консул Метелл Целер. От старшегобрата Метеллов Помпей вообще не ждал ничего хорошего. Консул не просто выступалпротив, он оскорблял и самого Флавия.

— Или ты не знаешь, Флавий, — грубо говорилЦелер, — что народные трибуны Рима призваны защищать народ Рима, а не егополководцев? Или ты забыл о своих обязанностях? А может, блеск огромных денегили величие славы Помпея помутили тебе рассудок?

— Это ложь! — закричал в гневе со своего местаФлавий.

— Тогда почему ты так стараешься? Ведь, наделяя землейветеранов Помпея, ты усиливаешь возможность новой диктатуры. Или намнедостаточно было Суллы Счастливого? А может быть, благодаря воле богов ты самхочешь получить лавры Помпея или Цезаря, так часто выступающих народнымиизбранниками? — не удержался от сарказма консул.

Семья Метеллов, не любившая Помпея за развод с их сестрой,ненавидела еще более Цезаря, ставшего причиной этого развода. Другой консул —Луций Афраний, на которого так рассчитывал Помпей, молча просидел всезаседание, не пытаясь выступить.

На улице перед курией Гостилия уже шумела многочисленнаятолпа, требующая поддержать проекты Флавия.

Сенат постановил продолжить на следующий день прения. КвинтМетелл Целер, довольный итогами дня, прощался с друзьями, намереваясь идтидомой в сопровождении двенадцати положенных ему по званию ликторов.

Но на площади бушевала толпа. Клодий, появлявшийся в самыхопасных местах, возбуждал толпу, натравливая людей против сенаторов. Многиесенаторы вынуждены были идти под охраной легионеров нового претора Гая Октавия.

Претор, выстроив своих легионеров в линию, пытался пробить втолпе проход для сенаторов. Узнавая многих консуляров и полководцев, толпасвистела им вслед, выкрикивая ругательства и оскорбления.

Особенно досталось Лукуллу и тучному Марцеллу. Катона толпапроводила приглушенным ропотом: в Риме знали и уважали его республиканскиеубеждения. Цицерону незаслуженно достались отборные ругательства всехсторонников Клодия.

Метелл Целлер, спустившись к толпе, попытался пройти, когдараздались особенно яростные крики. Внезапно сквозь шеренги легионеров к Октавиюшагнул Флавий в сопровождении Гая Вибия Пансы.

— За оскорбление народного трибуна я прошу эдилаотвести консула Квинта Цецилия Метелла Целера в тюрьму, — четко произнесФлавий. Эдил кивнул головой, шагнув к изумленным Октавию и Целеру.

— Прошу дать мне двух легионеров, — попросил Пансау претора.

Октавий растерялся. Он хорошо знал законы Рима. Консулы быливысшими должностными лицами Римской республики, но их власть начиналась внестен города и во время военных походов была практически безграничной.

Но в самом городе власть имели народные трибуны, как высшиезащитники народа. Правда, их власть, наоборот, ограничивалась размерамикрепостных стен города. Октавий честно не знал, что ему делать.

В их сторону просвистело уже несколько камней, слышалисьугрозы и проклятия. Толпа, разгоряченная призывами Клодия и словами самогоФлавия, напирала все сильнее.

Ликторы консула, имевшие право на ношение оружия только внестен города, тем не менее сплотились вокруг консула. У некоторых были ножи.Несколько ликторов успели взять у знакомых легионеров мечи.

Толпа напирала все сильнее.

— Мы ждем твоего решения, претор Октавий, — строгопроизнес Флавий.

Если бы перед Октавием стоял только народный трибун, он,возможно, отложил бы решение вопроса на завтра. Но здесь же был и эдил,ведавший судопроизводством в городе. Римлянин, привыкший чтить законы,колебался.

Ликторы начали отвечать на ругательства. Нескольколегионеров встали к ним. Другие, в основном ветераны армии Помпея, явносочувствовали Флавию.

Октавий понял, что кровавой стычки не избежать.

— Что мне делать? — тихо спросил он у консула.

Метелл Целер видел и понимал все. Он был хорошим солдатом вримских армиях, строгим и честным полководцем. Ему не повезло в личной жизни —его бывшей женой была распутная Клодия, в которую старый ветеран влюбилсянесколько лет назад. Но, видя ее неслыханную развращенность, он развелся с ней,почтя за благо остаться одному, спасая честь семьи известного рода Рима.