Как ты можешь это знать, Лизи?

Луна сказала ей об этом, полагает она; и северное сияние,которое может выжечь глаза своей яркостью; и сладковатопыльный аромат роз икрасного жасмина на Холме нежного сердца; но главным образом глаза Скотта,когда он боролся изо всех сил, чтобы удержаться, удержаться, удержаться, чтобыне попасть на тропу, которая вела к этому месту.

Дикий хохот вновь доносится из тёмной чащи, а потом чей-торёв, на мгновение заглушающий хохотунов. За её спиной звякает колокольчик,снова умолкает.

Я должна спешить.

Да, спешить, пусть она и чувствует, что спешка здесь —дурной тон. Но они должны как можно быстрее вернуться на Шугар-Топ, и не потомучто вокруг полным-полно диких зверей, великанов-людоедов, троллей и (прочейнечисти) других странных тварей, обитающих в чаще Волшебного леса, где всегдатемно, как в подземелье, и никогда не светит солнце. Лизи понимает: чем дольшеСкотт пробудет здесь, тем меньше вероятность того, что ей удастся вернуть егона другую сторону. Опять же…

Лизи думает о том, каково это, видеть луну, сверкающую,словно холодный камень на недвижимой поверхности пруда, и приходит к выводу:«Это зрелище может зачаровать».

Да.

Старые деревянные ступени ведут вниз по этой части склона.Рядом с каждой каменный столб с выбитым на нём словом. Она может прочитать этислова здесь, в Мальчишечьей луне, но знает, что они ничего не будут значить длянеё по возвращении домой, и она сможет вспомнить только самые простые: «тк»означает хлеб.

Лестница заканчивается у наклонного настила, уходящегоналево. А сойдя с настила, можно наконец-то попасть на берег пруда. На белыйпесок, поблёскивающий в быстро угасающем свете. Над пляжем амфитеатромвырублены в скале каменные скамьи, огибающие пруд, длиной где-то в двести футовкаждая. На них могли бы усесться тысяча человек, может, и две, еслипотесниться, но нет, сидят на скамьях человек пятьдесят, может, шестьдесят,большинство из них завёрнуты вроде бы в кисею, и одеяние это более всегонапоминает саван. Но если они мертвы, почему могут сидеть? А так ли ей хочетсяэто знать?

На пляже, порознь, стоят ещё два десятка, а несколько —человек шесть или восемь — в воде. Молчаливо бредут по мелководью. Когда Лизисходит с последней ступени и по настилу спускается к пляжу (ноги её переступаютбесшумно), она видит женщину, которая наклоняется и начинает умываться.Движения её медленны, словно она ещё не проснулась, и Лизи вспоминает тот деньв Нашвилле, как всё замедлилось, когда она поняла, что Блонди собираетсязастрелить её мужа. Тогда всё тоже казалось сном, но было явью.

Тут она видит Скотта. Он сидит на каменной скамье, девятойили десятой от пляжа. По-прежнему в афгане доброго мамика, только не завёрнут внего, потому что здесь слишком тепло. Афган переброшен через колени и складкамилежит на земле у ног. Лизи не знает, как афган может быть и здесь, и в их домена Вью одновременно, и думает: Может, некоторые вещи особенные. Скотт жеособенный. А она? Двойник Лизи Лэндон остался в доме на Шугар-Топ-Хилл? Онадумает, что нет. Она думает, что никакая она не особенная, только не она, немаленькая Лизи. Она думает, что полностью перенеслась сюда, хорошо это илиплохо. Или полностью ушла, в зависимости от того, о каком мире идёт речь.

Она набирает полную грудь воздуха, чтобы позвать его, но незовёт. Интуиция останавливает её.

Ш-ш-ш-ш, думает она. Ш-ш-ш-ш, маленькая Лизи, теперь…

Теперь нужно вести себя тихо, подумала она, совсем как вянваре 1996 года.

Ничего здесь не изменилось, но теперь Лизи видела всё чутьлучше, чем прежде, потому что пришла пораньше. Тени в каменной долине, готовыенакрыть пруд, только начали собираться. Пруд формой походил на бёдра женщины. Иупирался он в берег там, где бёдра переходят в талию. На берегу — пляж,наконечник стрелы из белого песка. На пляже, в отдалении друг от друга, стояличетверо, двое мужчин и две женщины. Все пристально смотрели на пруд. Ещёполдюжины человек расположились в воде. Никто не плавал. Большинство зашли вводу по голень. Только одному мужчине вода доходила до пояса. Лизи хотелосьпрочитать выражение его лица, но он стоял слишком уж далеко. За пляжем (люди,стоявшие на песке, ещё не собрались с духом, чтобы войти в воду, Лизи в этом несомневалась) амфитеатром поднимался каменный склон с вырубленными в нёмскамьями. На скамьях, все порознь, сидели человек двести. В прошлый раз,насколько она помнила, их было пятьдесят или шестьдесят, но в этот вечерсидящих на скамьях определённо прибавилось. И из каждых пяти как минимумчетверо были завёрнуты в эту ужасную (погребальные одежды) кисею.

Это ещё и кладбище. Помнишь?

— Да, — прошептала Лизи.

Грудь вновь разболелась, но она смотрела на пруд ивспоминала располосованную руку Скотта. Она также помнила, как быстро онпоправился после того, как безумец прострелил ему лёгкое… да, к изумлениюврачей. Существовало лекарство получше викодина, и не так уж и далеко от неё.

— Да, — повторила Лизи и начала спускаться вниз, в полноймере отдавая себе отчёт, что разница между прошлым и нынешним визитами к прудувсё-таки есть: Скотт Лэндон не сидел на одной из скамей внизу.

Аккурат перед тем как тропа закончилась на берегу, Лизиувидела другую тропу, уходящую влево и от пруда. И на Лизи тут же обрушилосьвоспоминание о том, как она увидела луну…

Она видит луну, поднимающуюся в расщелине массивнойгранитной горы, которая возвышается над прудом. Луна раздувшаяся, громадная,какой и была в тот раз, когда будущий муж впервые перенёс её в Мальчишечью лунуиз их номера в отеле «Оленьи рога», но в расширяющейся долине, в которуюпереходит расщелина, красно-оранжевая поверхность разбивается на сегменты силуэтамидеревьев и крестов. И крестов очень много. Лизи видит перед собой нечто похожеена деревенское кладбище. Как и крест, который Скотт сколотил для Пола, эти вбольшинстве своём из дерева, пусть некоторые очень большие, и есть резные, новсе они сделаны вручную, и многие вот-вот грозят упасть. Есть на кладбище иуказатели, в том числе, похоже, и каменные, но в сгущающейся темноте Лизи точносказать не может. Свет поднимающейся луны скорее мешает, чем помогает, потомучто всё кладбище заливает чернота.

Если здесь есть кладбище, почему он похоронил Пола там?Из-за того что причиной смерти послужила дурная кровь?

Она не знает, да ей и без разницы. Заботит её только Скотт.Он сидит на одной из этих скамей, как зритель на каком-то малоинтересном дляболельщиков спортивном соревновании, и если она собирается что-то с этимделать, ей не стоит и дальше смотреть на луну и кладбище. «Ноги в руки, ипошла», — сказала бы добрый мамик, воспользовавшись фразой, которую поймала впруду.