Список был длинным и пугающим: разбитый нос, ожоги на обеих руках и шее, многочисленные раны, на которые пришлось наложить швы. Черные нитки делали его лицо похожим на жуткое лоскутное одеяло. А еще Александр повредил глаза. Я не совсем понимала медицинские термины – речь шла о повреждении радужки и роговицы. Насколько я поняла, для полного выздоровления ему необходимо находиться в темноте и покое.

– Я здесь, – откликнулась я, когда Камилла поставила кресло сбоку от кровати.

Она сжала мою руку в знак поддержки, а затем тихонько выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь. Когда мы остались одни, я нежно взяла Алекса за руку, стараясь не сделать ему больно.

– Ты в порядке?

Он тихо усмехнулся:

– Как видишь, не совсем.

– Тебе дали какое-нибудь обезболивающее?

Кажется, он покачал головой. Было трудно понять, учитывая компрессы и повязки, закрывающие его лицо.

– Я так волновался за тебя! Я был уверен, что ты погибла. Последнее, что я видел перед тем, как потерять сознание, – бабушка, которая…

– Я здесь. Со мной все хорошо, – заверила я.

– Не могу поверить… Я до сих пор не могу осмыслить все, что произошло. Я лежал здесь и думал, думал, думал, и я… совсем ничего не понимаю.

– Я тоже, если честно.

В один страшный день он потерял всю семью. Мать, отца, бабушку, двух братьев, которых едва знал.

– Но мы со всем справимся. Вместе.

Он выпустил мою руку:

– Кстати насчет этого… Верити.

Сердце тревожно замерло.

– Я даже не смею надеяться, что ты захочешь остаться здесь после… всего этого. Тебя травили и одурманивали, обманывали и… едва не убили. Я пойму, если ты захочешь сбежать и забыть обо всем, что связано с этим местом. Забыть меня. Забыть, что мы когда-то… – Он нервно выдохнул и замолк, не договорив. – Знай, что я не буду держать на тебя зла. Я не обижусь.

– О чем ты? – непонимающе спросила я.

– Я пойму, если ты расторгнешь помолвку, – уточнил он, как будто это было очевидно.

Я не ожидала, что его слова так сильно заденут меня.

– Ты этого хочешь?

Он лишь вздохнул.

– Алекс?

– Нет, – дрожащим голосом прошептал он. – Я не хочу. Но я… я ведь не испытывал всего, что пришлось пережить тебе в этом доме. Никто не пытался использовать меня для… для… – Он запнулся и всхлипнул. – Для всего этого.

– Но это все они. Он. Ты такая же жертва обстоятельств, как и я.

Мне хотелось коснуться его лица, приласкать, но я не знала, как не сделать ему больно, поэтому просто погладила по руке.

– Я полюбила тебя, а не твою семью и не твой титул. Я полюбила того, кто заставляет мое сердце замирать от счастья, кто научил меня по-новому смотреть на дождь… Все, что случилось, эти ужасные, страшные вещи не изменили главного. Любовь никуда не исчезла.

В комнате воцарилась тягостная тишина, и чем дольше она длилась, тем сильнее становились мои сомнения.

– Вер…

Когда с губ Алекса сорвалось любимое прозвище Виктора, у меня остановилось сердце. Я вспомнила его смех на лестничной клетке и, казалось, сейчас услышала его вновь. Он с трудом сел, и оказалось, что прерывающееся дыхание разделило мое имя на две части.

– …ити, я не могу.

Я замерла.

– М-м.

Я неправильно поняла. Я была так озабочена тем, чтобы показать ему, насколько он мне небезразличен, доказать свою преданность, что даже не задумывалась о том, чувствует ли он то же самое. Мне не приходило в голову, что воспоминания о произошедшем могли оказаться для него непосильной ношей, что ему сложно теперь находиться рядом со мной. Я отпустила его руку и покатила кресло назад, чтобы скорее выбраться из этой комнаты и больше не видеть того, кто разлюбил меня.

– Я не могу, – повторял он, облизывая губы. – Не могу.

– Я понимаю, – пробормотала я, глотая слезы.

Нужно было скорее уйти! Я не хотела, чтобы он видел, как я плачу.

Алекс вздохнул:

– Просто… Я чувствую себя таким слабым…

Я остановилась и оглянулась:

– Почему?

– Я должен отпустить тебя, я знаю. Это было бы честно. Правильно. – Алекс сглотнул. – Но я не могу.

– Не можешь? – тихо переспросила я.

Он покачал головой:

– Я не могу представить свою жизнь без тебя, Верити. Или… Могу, но не хочу. Я не хочу, чтобы ты уходила. Я не хочу разлучаться с тобой, и я…

Его голос надломился.

– Ты любишь меня? – спросила я, возвращаясь к кровати.

– Люблю.

– И ты все еще хочешь на мне жениться?

– Конечно, хочу, да услышит меня Арина!

Он потянулся к моей руке и нежно поцеловал. Я снова вспомнила того юношу, которого впервые увидела по приезде в Шонтилаль: с сияющими глазами и ослепительной улыбкой он сидел возле дома и ждал меня. Вспомнила утренние часы, проведенные за прорисовкой этих глаз и улыбки… Лист за листом, этюдник за этюдником. Пикники на берегу озера, звонкий смех. Надежду в его глазах, когда он делал мне предложение. То, как мы держались друг за друга, пока наш мир не начал стремительно рушиться.

Как же мне хотелось остаться рядом с ним!

– Хорошо, – наконец ответила я. – Потому что больше всего на свете мне нужен ты.

– Правда? – недоверчиво прошептал он.

– Правда.

Я поднесла его руку к губам, подражая его жесту, и тоже поцеловала его в ладонь. Вздохнув, он крепко сжал мои пальцы, и наши руки сплелись в узел, который невозможно разорвать.

49

В Блеме звонили во все колокола, когда я шла по усыпанному цветами проходу, чтобы выйти замуж за Александра Лорана. Камилла, гордо улыбаясь, катила меня в плетеном кресле. Она украсила его розами и гардениями самых нежных оттенков розового, какие только сумела найти.

Лекари настаивали, чтобы мы подождали, умоляли отложить свадьбу на несколько недель, но, как однажды сказал мне Алекс, когда ты понимаешь, что нашел свою любовь, нужно действовать. Жизнь непредсказуема, поэтому нужно держаться за того, кого любишь, и дорожить каждым мгновением, проведенным вместе. Поэтому мы сыграли свадьбу всего через три дня. Один рукав моего платья пришлось разрезать, чтобы уместить гипс, а Алекс надел большие очки с темными стеклами, чтобы защитить поврежденные глаза, но все это не имело значения, ведь мы поженились и теперь были вместе, как и мечтали.

– Конечно, я совсем не так представлял нашу первую ночь после свадьбы, – признался Алекс, когда нас привезли в спальню после скромного ужина в кругу семьи и друзей.

Большинство приглашенных гостей уже отправились в Блем в тот ужасный день, когда все произошло, не подозревая, что примут участие не только в свадебных торжествах, но и в пяти похоронах. Погребение было назначено на завтра. Алекс решил, что и Виктор, и Жюлиан будут похоронены в семейном склепе вместе с остальными поколениями Лоранов, чтобы получить признание хотя бы посмертно.

– И как же, интересно? – спросила я, нерешительно выходя из ванной и направляясь к кровати. Мне стоило бы волноваться, что он видит меня полуобнаженной в новой ночной рубашке