– Почему у тебя такой грустный вид? Разветы не доволен своим колдовством? – Клеопатра подошла к нему и тихонькорассмеялась. – Разве я не красавица? А ты плачешь. Какой же ты дурак! Ведьты об этом мечтал, правда? Ты пришел в мою гробницу, вернул меня к жизни, атеперь плачешь, будто я по-прежнему мертва. Помнишь, ты отвернулся от меня,когда я умирала? Ты позволил им накинуть на мое лицо погребальную ткань. Рамзесвздохнул.

– Нет. Ты не помнишь, что произошло.

– Зачем ты это сделал? Зачем ты вернулменя? Кем мы были друг для друга – ты и я?

Как собрать воедино эти маленькие проблескипамяти? Когда эти разрозненные куски и кусочки соединятся в цельное полотно?

Клеопатра подошла еще ближе и стала егопоглаживать. Какая упругая кожа!

– Я знаю, что ты был там, со мной, когдая умерла. Ты был кем-то, кого я любила. Я помню. Ты был там, а я была напугана.Яд змеи парализовал меня, я хотела позвать тебя, крикнуть, но не могла. Яборолась. Я произнесла твое имя. Но ты повернулся ко мне спиной.

– Нет! Нет, этого не могло быть. Я стоялтам и смотрел на тебя.

Плакали женщины. Клеопатра снова слышала ихплач. Пусть они уйдут из этой комнаты, в которую вошла смерть, уйдут изкомнаты, в которой умер Антоний, ее обожаемый Антоний. Она не разрешила имунести его кушетку, хотя шелк пропитался кровью из его ран.

– Ты позволил мне умереть.

Рамзес снова грубо схватил ее за руки. Он что,всегда так делает?

– Я хотел, чтобы ты была со мной, такая,как сейчас.

– Такая, как сейчас. А как это? Что этоза мир? Мифический Аид? Мы встретимся с другими… с теми, кто… – Но ведьминуту назад она все помнила! – С Антонием. Где Антоний? – Она этознала.

Клеопатра отвернулась. Антоний умер, его нет,он лежит в гробнице. А Рамзес не дал волшебного зелья Антонию, так что всеповторяется.

Рамзес подошел к ней и обнял.

– Когда ты позвала меня, – сказалон, – чего ты хотела? Скажи мне.

– Заставить тебя страдать. – Клеопатразасмеялась. Она видела его отражение в зеркальной дверце шкафа и смеялась надтем, как его лицо искажала боль. – Я не знаю, зачем позвала тебя. Я дажене знаю, кто ты такой. – И тут она ударила его. Никакого эффекта. Всеравно что стукнуть по мрамору.

Клеопатра побрела в гардеробную. Ей захотелосьнадеть что-нибудь очень красивое. У этой жалкой женщины много платьев – какоеиз них самое лучшее? Ага, вот это шелковое, цвета нежной розы, с легкимикружевными оборками. Клеопатра вынула его, просунула руки в рукава и быстрозастегнула на груди маленькие крючки. Платье прекрасно облегало грудь, у негобыла прелестная пышная юбка, хотя теперь необходимость скрывать ноги отпала.

Клеопатра надела сандалии.

– Куда ты собралась?

– В город, на улицу. Это Каир. Почему бымне не пройтись по городу?

– Мне нужно поговорить с тобой…

– Поговорить? – Она взяла в рукиполотняную сумочку. Краем глаза увидела блестящие серебристые осколкибутылочного стекла на мраморном туалетном столике. Большой осколок от бутылки,которую она разбила.

Она лениво двинулась к столику, пошарила рукойсреди валявшегося на нем жемчуга. Бусы она тоже прихватит с собой. Конечно же,Рамзес поплелся за ней.

– Клеопатра, взгляни на меня, –попросил он.

Она резко обернулась и поцеловала его. Неужелиего так легко одурачить? Да, губы его выдавали. Как восхитительно он страдает!Склонившись к его плечу, Клеопатра схватила большой осколок стекла,размахнулась, полоснула Рамзеса по горлу и отступила назад.

Рамзес стоял и пристально смотрел на нее. Поего белой рубашке струилась кровь. Но он не испугался. Он даже не пошевелился,чтобы остановить кровь. Его лицо оставалось печальным, страха не было.

– Я тоже не могу умереть, – едваслышно сказал он. Клеопатра улыбнулась.

– Тебя тоже кто-то поднял измогилы? – И она снова набросилась на него, лягаясь и царапаясь.

– Остановись, умоляю тебя!

Коленом она ударила его между ног. Эту боль онпочувствовал, о да! Он согнулся пополам, и следующий удар Клеопатра нанесла позатылку.

Перебежав через двор, она зажала сумочку влевой руке, а правой ухватилась за стенку ограды. Еще секунда – и она,перемахнув через ограду, помчалась по узкой темной улице.

За несколько минут она добежала до автомобиля.Сразу же нажала на педаль газа, подав топливо в двигатель, и машина, взревев,выскочила из переулка на широкую улицу.

Ветер снова дул в лицо. Свобода! И власть надэтим огромным железным зверем, который подчиняется ее командам.

– Отвези меня к ярким огням британскогоКаира! – приказала она. – Мой милый маленький зверь. Да!

Центральная гостиная отеля «Шеферд». Отличныйджин из бара, обильно сдобренный льдом, с ломтиком лимона. Он был благодарен зато, что ему позволили насладиться джином. Он стал пьяницей. Интересная мысльпришла ему в голову: когда он вернется в Англию, будет пить беспробудно исопьется до смерти.

Неужели они никогда не оставят его в покое?Неужели они еще не поняли, что он ничего им не скажет? Они выглядели какманекены, их рты кривились, словно кто-то дергал за проволоку. Их жестыказались неестественными. Даже симпатичный маленький мальчик, который разносиллед, казалось, играл в какую-то дурацкую игру. Все – сплошная фальшь.Гротескные фигурки, снующие по вестибюлю; мелодия, льющаяся из баров и бальногозала, звучит так, словно музыканты играют сегодня в преисподней.

Иногда слова, которые они произносили, теряливсякий смысл. Эллиот понимал каждое слово в отдельности, но общий смысл неулавливал. Мертвые мужчины со сломанными шеями. Неужели она проделала это за токороткое время, пока он отсутствовал?

– Я устал, джентльмены, – наконецсказал он. – Здешняя жара убивает меня. Сегодня я очень неловко упал, мненужно отдохнуть. Позвольте мне пойти к себе в номер.

Двое мужчин посмотрели друг на друга. Пародияна огорчение. Здесь все нереально. А что реально? Руки Клеопатры, сжимающие егошею; человек в белом, хватающий ее со спины.

– Лорд Рутерфорд, речь идет о несколькихубийствах. Теперь ясно, что резня в Лондоне была только началом. Мы просим васо сотрудничестве. Эти двое молодых людей, которых убили сегодня днем…