***

По мнению Джона Ринга, ничего прекрасного здесь не было. Нив чем.

– Он вас подставляет, – сказал он. – И она с ним вместе. Притакой расстановке сил адвокат Дианы будет там присутствовать незримо, а я – нив каком качестве. Воняет за милю.

«Может быть, но тебе-то она никогда не всовывала язык в рот,чувствуя, что ты вот-вот кончишь», – подумал я. Но, поскольку таких вещей неговорят адвокату, чьими услугами вы только-только заручились, я сказал лишь,что хочу увидеть ее еще раз, посмотреть, нет ли шанса все уладить.

Он вздохнул.

– Не морочьте себе голову. Вы видите в этом ресторане его,вы видите ЕЕ, вы преломляете с ними хлеб, выпиваете немного вина, оназакладывает ногу за ногу, вы смотрите, вы мило беседуете. Она снова закладываетногу за ногу, вы смотрите и смотрите, и, возможно, они убедят вас сделатьдубликат ключа к сейфу…

– Не убедят!

– ..и в следующий раз вы увидите их в суде, и все вредноедля вас, что вы наговорили, пока смотрели на ее ноги и вспоминали, как ониобвивались вокруг вас, будет занесено в протокол. А вы обязательно наговоритемного вредного, потому что в ресторан они явятся, заранее приготовив все нужныевопросы. Я знаю, что вы хотите ее увидеть, я способен это понять, но НЕ ТАК!Речь ведь идет не о справедливой ничьей, приятель. Хамболд это знает. Как и Диана.

– Никому повестки не вручали, и если она просто хочетпоговорить…

– Не прячьтесь от правды, – сказал Ринг. – На этой стадиивеселой вечеринки никто не хочет просто разговаривать, а либо хотятпотрахаться, либо отправиться домой. Развод уже совершился, Стивен. И этавстреча – простое и чистое зондирование. Выиграть вы не можете ничего, а вотпроиграть – так все. Глупо!

– Тем не менее…

– Вы неплохо зарабатывали, особенно последние пять лет…

– Знаю, но…

– И ТРИ года из этих пяти, – Ринг оборвал меня тем голосом,каким пользовался в суде, словно вдел руки в рукава пальто, – Диана Дэвис небыла ни вашей женой, ни вашей сожительницей, ни вашей помощницей в любом смыслеслова. Она была просто Дианой Кислоу из Паунд-Риджа и не шествовала перед вами,рассыпая цветочные лепестки или дудя в рожок.

– Да, но я хочу ее видеть.

А то, что я думал, ввергло бы его в полное бешенство: яхотел увидеть, наденет ли она зеленое платье в черную крапинку – ведь она, чертдери, прекрасно знала, что оно – мое любимое.

Он снова вздохнул.

– Я должен кончить этот спор, не то мне придется пить мойобед, а не есть его.

– Идите поешьте. Диетическое меню. Деревенский сыр.

– Ладно. Но сначала я еще раз попытаюсь убедить вас. Такаявстреча – это своего рода рыцарский турнир. Они явятся в полном вооружении. Авы явитесь, одетый только в улыбку. Даже без набедренной повязки. И первый ударони нанесут именно туда.

– Я хочу ее увидеть, – сказал я. – Я хочу увидеть, как она.Извините.

Он испустил саркастический смешок.

– Отговорить вас мне не удастся?

– Нет.

– Ну, хорошо. В таком случае я хочу, чтобы вы следовали моимуказаниям. Если я узнаю, что вы про них забыли и все испортили, я, возможно,приду к выводу, что мне будет проще вообще отказаться от этого дела. Вы меняслышите?

– Слышу.

– Отлично. Не кричите на нее, Стивен. Они могут подстроитьтак, что вам по-настоящему захочется наорать на нее. Воздержитесь!

– Ладно.

Я не собирался орать на нее. Если я сумел бросить куритьчерез два дня после того, как она ушла от меня – и не закурил снова! – уж как-нибудья сумею продержаться сто минут и три перемены блюд, не назвав ее стервой.

– И на него не орите. Это во-вторых.

– Ладно.

– Одного «ладно» мало. Я знаю, он вам не нравится, да и выему не слишком нравитесь.

– Он же меня даже не видел. И он.., психотерапевт. Как онмог составить обо мне мнение, хорошее или плохое?

– Не прячьтесь от правды, – сказал он. – Ему платят, чтобыон составлял мнение. Если она заявит ему, что вы перевернули ее вверхтормашками и изнасиловали с помощью кукурузного початка, он не скажет:«Предъявите доказательства», он скажет: «Ах вы бедняжка! И сколько раз?». Вот искажите «ладно» с убеждением.

– Ладно, с убеждением.

– Уже лучше, – но он сказал это без всякого убеждения. Онсказал это, как человек, который хочет перекусить и забыть обо всем.

– Не касайтесь существенных вопросов, – продолжал он. – Необсуждайте имущественных вопросов даже под соусом: «Как вы отнеслись бы ктакому предложению?». Придерживайтесь одних сантиментов. Если они озлятся испросят, зачем вы вообще пришли, если не намерены обсуждать конкретные вещи,отвечайте, как сейчас ответили мне: потому что хотели еще раз увидеть своюжену.

– Ладно.

– А если они тогда встанут и уйдут, вы переживете?

– Да.

Я не знал, переживу или нет, но полагал, что переживу, и ещея чувствовав, что Рингу не терпится окончить этот разговор.

– Как адвокат – ваш адвокат – повторяю вам, что эта встреча– идиотство, и если она всплывет во время судебного разбирательства, я попрошусделать перерыв только для того, чтобы вытащить вас в коридор и сказать: «Я жеговорил!». Поняли наконец?

– Да. Передайте от меня привет диетическому блюду.

– Клал я на диетическое блюдо, – угрюмо отозвался Ринг. –Если за обедом я не могу выпить двойное кукурузное виски, так могу по крайнеймере взять двойной чизбургер в «Пиве с Бургерами».

– Слова, достойные истинного американца.

– Надеюсь, она даст вам по рукам, Стивен.

– Знаю, что надеетесь.

Он повесил трубку и отправился за своим заменителемалкоголя. Когда я увиделся с ним в следующий раз, уже потом, через несколькодней, между нами возникло что-то такое, чего нельзя было касаться, хотя, мнекажется, мы поговорили бы об этом, знай мы друг друга хотя бы чуточку побольше.Я понял это по его глазам, как и он, конечно, по моим – мысль о том, что будьХамболд адвокатом, а не психотерапевтом, то он, Джон Ринг, был бы там с нами. Ав этом случае он мог бы оказаться в морге рядом с Уильямом Хамболдом.

***