– Не совсем, милорд. Не согласитесь ли вы теперь, в знак раскаяния за столь легкомысленный поступок…

Я почувствовала, что Нед снова напрягся, и еще крепче сжала его руку.

– …построить и обставить две часовни во славу Господа нашего?

Мне показалось, что Нед был настроен отказать, но я взяла его за руку так, что пальцы наши переплелись.

– Мы клянемся вам в этом, – сказала я. – Мы обустроим две часовни.

– Мы клянемся, – повторил за мной Нед.

– Тогда на том и порешим. Не осталось никаких препятствий к тому, чтобы вы женились на этой леди – публично, легально и в подобающей такому случаю манере.

– И как скоро можно это сделать?

– Мы должны еще огласить официальное извещение о вашем предстоящем бракосочетании, милорд.

– Тогда делайте это прямо сейчас.

Когда мы уже уходили, я остановилась.

– Я хочу получить копии папских инструкций, – сообщила я священнику, испытывавшему большое облегчение. – Это можно устроить?

– Разумеется, миледи. Я вышлю их вам незамедлительно.

Я собирала целую коллекцию таких бумаг. И не думала с ними расставаться.

* * *

В десятый день октября, менее чем через год после смерти Томаса, я добилась полного воплощения в жизнь своих честолюбивых амбиций, которые одолевали меня с детства. Когда я мечтала о том, чтобы обелить свое имя, запятнанное предательством отца, я и представить себе не могла, что это может произойти подобным образом. Теперь мой статус был публично подтвержден, а мое, мягко говоря, небезупречное прошлое – отмыто добела. Став законной женой Неда и принцессой Уэльской в часовне Виндзорского дворца на глазах всего мира, я была надежно защищена от любой критики и унижений.

В своих хрониках летописцы записали – наряду с довольно двусмысленными комментариями относительно моего прозвища «Девственница из Кента», на которое теперь все осмотрительно предпочитали закрыть глаза, – что этот брак сильно удивил очень многих.

Это неправда. Он мало кого удивил, потому что к моменту, когда мы с Недом стояли рядом у алтаря в часовне Святого Георгия в Виндзоре перед представительством высшего духовенства в лице архиепископа Кентерберийского и епископов Солсберийского, Линкольнширского и Вустерского, а также аббата Вестминстерского, это было предметом придворных сплетен и пересудов в течение стольких месяцев, что пересчитывать их не хватит пальцев на руке. И когда с постыдной задержкой в четыре дня все-таки было объявлено о нашей свадьбе, большинство присутствующих посчитали этот союз свершившимся фактом, fait accompli, и, чтобы избежать дальнейших упражнений летописцев в язвительности, просто пожелали нам побыстрее с этим покончить.

А высокий ранг представителей церкви должен был добавить происходящему большей убедительности.

Если кто-то думал, что король будет продолжать демонстрировать свое недовольство, то он был разочарован. Никакого скандала не произошло. Когда мы с Недом обменивались клятвами верности у алтаря, свидетелями этому были Эдуард с Филиппой, горстка их детей, а также обширная аудитория из представителей придворных аристократов и духовенства. С этой свадьбой все было полностью открыто и полностью законно. Эдуард выглядел насупленным, когда мы встали перед ним на колени для благословения, но не поскупился на знаки признания нашего союза, подняв меня на ноги и поцеловав сначала руку, а потом в щеку. Его недоброжелательность растаяла в атмосфере святости и законности происходящего. Мы были прощены.

Вот я и стала принцессой Уэльской; этот акт открытой публичности разом снял все юридические затруднения, связанные с моим запутанным прошлым. И однажды я стану королевой Англии.

Повернувшись ко мне, Нед улыбнулся, а потом взял за руку и представил королевскому двору свою супругу.

Я тоже улыбалась ему в ответ, с этим не было никаких трудностей. На этот раз он не забыл кольцо; я знала, что он заранее заказал его, а потому это изящное украшение с прекрасным рубином в золотой оправе сидело на моем пальце идеально.

Тронуло ли это мое сердце? Возможно. Слегка.

И все же мое удовольствие было подпорчено. Разве не справедливо, что в сердцевине даже самого совершенного фрукта скрывается зародыш недовольства? Вот и в этом прекрасном с виду действе скрывалась червоточинка, крошечный, несущественный, но все же дефект, хотя я и смирилась с холодными рассуждениями короля.

Я ожидала пышного торжества. Разве сам факт того, что наследник трона женится на молодой невесте, которая может принести ему сына, будущего короля Англии, не достаточно важное событие, чтобы отпраздновать его с размахом? Разве не стоит отметить то, что мы наконец-то соединены узами полностью законного брака? У меня было предостаточно опыта посещения свадеб королевских особ, чтобы ожидать здесь маскарада и танцев, турниров и выступлений актеров, присутствия множества иностранных послов с их геральдическими гербами на переднем плане. Каких-то представлений, безумного веселья, вытряхивания из королевских сундуков всевозможных костюмов и бутафорского реквизита, столь любимых Эдуардом и его придворными – вплоть до петушиных перьев. Ну почему я не могла ожидать чего-то подобного? Это ведь было одно из наиболее важных бракосочетаний последнего десятилетия. В конце концов, женился выдающийся рыцарь, прославившийся в битвах при Креси и Пуатье.

И в итоге ничего. Ни единого всплеска в размеренной жизни королевского двора, чтобы как-то отметить наш священный законный брак. Ни празднований, ни турнира, на котором мог бы блеснуть своим искусством Нед, ни иностранных послов. Если Эдуард и пополнил свою казну деньгами за выкуп французского короля Жана или моей ссудой, то на празднования в честь заключения нашего союза он не потратил ни гроша. Для тех, кто пришел на свадьбу, подали ужин. И не более того.

Я смотрела на столы, уставленные блюдами: все вполне адекватно для рядовой придворной трапезы, но никак не для свадьбы принца Уэльского. Ни тебе фаршированного павлина, ни жареного лебедя, ни заливного из щуки. Не было каких-то прославляющих наш союз дорогих кулинарных изысков с изображением геральдических символов или мифических животных.

Король Эдуард объяснил все предельно просто:

– Будет лучше, если ваша супружеская жизнь будет проходить не на виду у общества. Пока все не свыкнутся с этим фактом. Хорошо бы также получить вашего наследника.

Поскольку особых возражений против решения короля не было, мы с Недом вернулись в его поместье в Беркхамстеде, чтобы устроить эту нашу супружескую жизнь в роскоши, отвечающей нашему положению, и там открывать для себя новое наслаждение в том, чтобы тратить огромные суммы денег, имеющиеся в нашем распоряжении. Наш особняк превратился в какую-то сокровищницу с изящной и дорогой обстановкой в комнатах, по которым мы разгуливали в одеждах из тончайших тканей и мехов. Драгоценности, которые Нед подарил мне, чтобы восполнить пожертвованное королю, просто не поддавались оценке ни по их стоимости, ни по великолепию и качеству. Наша привязанность крепла, и мы с восторгом открывали для себя особое удовольствие находиться в обществе друг друга.