— Вы говорите, вас зовут Джейн Люси? — переспросила Марта.

— Да, так и есть.

— Все это весьма странно.

— Что же?

— Да так, ничего. Прошу вас, не обращайте внимания на нас, старух, милая Джейн Люси. Лучше поделитесь с нами, какие беды гложут ваше сердце. Доверьтесь нам, и вы облегчите душу. Может быть, здесь вы найдете не только понимание и сочувствие, но и реальную поддержку.

Мне было совершенно очевидно, что в столь живом интересе моих благодетельниц к моей особе не могло быть и тени дурных намерений. Добрейшие хлопотливые старушки проявляли ко мне искреннюю заботу и внимание. Кроме того, они весьма охотно удовлетворяли мое, быть может, даже не слишком уместное любопытство в вопросах, касавшихся личной жизни их хозяев. Поэтому я была вполне расположена воздать им должное своей откровенностью.

Конечно, я отнюдь не желала, чтобы мое прошлое было предано огласке, но в подобных условиях эта возможность практически исключалась. А даже если бы такое все же случилось, я была твердо убеждена, что ни мое имя, ни имена моих близких не будут запятнаны позором, ибо в образе нашей жизни не было ровным счетом ничего зазорного — ничего, что могло бы нас очернить. Сама же столь неожиданно предоставленная возможность излить душу явилась для меня великим соблазном: ведь, не считая этих милых старых служанок, в целом мире не осталось ни единого человеческого существа, кто мог бы проявить хоть малейшее внимание к моей скромной персоне.

Этого было более чем достаточно, чтобы склонить меня вкратце поведать Марте и Эмме печальную историю моих злоключений — всю как есть: начиная с трагических событий, постигших мое семейство, и заканчивая объяснениям того, каким образом я очутилась в церкви в тот памятный день. Мысли мои вынуждены были вновь неизбежно обратиться к тем страшным обстоятельствам, что неминуемо разбередило душевную боль. Резко нахлынувшие воспоминания о близких вызвали судорожные спазмы в горле: я не могла сдержать слез. Мне понадобилось значительное количество времени, чтобы совладать с собой, насколько это было необходимо для дальнейшего продолжения моего рассказа, который мне приходилось неоднократно прерывать, когда во мне возникала естественная потребность дать волю своим чувствам.

Мои милейшие собеседницы выслушали мои откровенные излияния со всей возможной деликатной учтивостью. Мне показалось, что их внимание к моей истории было даже большим, чем она того заслуживала.

— Удивительно! — воскликнула Марта, едва только заключительная фраза, коей полагалось достойно увенчать повествование, слетела с моих обессиленных уст. — Просто невероятные совпадения, не правда ли, Эмма!

— Совпадения? С чем? — осведомилась я.

— С историей жизни нашего покойного хозяина и его семьи.

— Вы обмолвились, что знали его много лет, — напомнила я. — Стало быть, вы достаточно хорошо осведомлены относительно некоторых подробностей только что упомянутой вами истории? Не так ли?

— Думаю, — ответила Марта, — о семействе мистера Патрика нам с Эммой известно более чем кому бы то ни было еще.

— Вероятно, категоричность подобного утверждения никак не распространяется на вашего теперешнего хозяина? Я, конечно, нисколько не сомневаюсь в правдивости ваших слов, но, полагаю, они могут быть действительны для всех, исключая этого почтенного господина.

— Как раз наоборот — включая его. Возможно, ему и в самом деле известно многое, но никому из нас не доводилось удостовериться в том, насколько глубока степень его осведомленности. Видите ли, дорогая Джейн Люси, наш нынешний хозяин — весьма скрытный человек. Это последнее его качество всегда являлось для него досадной помехой в общении с людьми и, помимо всего прочего, сильно затрудняло его и без того слишком запутанные отношения с покойным мистером Патриком. Полагаю, оба эти джентльмена так и не поняли друг друга до конца, хотя, в сущности, просто поразительно походили друг на друга, и природная замкнутость была, пожалуй, основным, характерным качеством, делавшим манеры и поведение любого из них практически совершенным подобием манер и поведения другого.

— И в довершении ко всему, — добавила Эмма, — этих двух людей роднила очевидная схожесть в превратностях жизненных обстоятельств, жестоко насмеявшихся над ними обоими.

— Пожалуй, именно это в итоге и сблизило их: последнее время их отношения стали заметно ровнее, в них появилась терпимость и даже истинная учтивость друг к другу, — сказала Марта. — Хотя, как мне кажется, мистер Патрик так до конца и не простил мистеру Артуру женитьбы на своей дочери. Покойный хозяин всегда был убежден, что бедняжку сгубил именно этот брачный союз.

— И все же, — вмешалась я, — почему вы полагаете, что вашему новому хозяину известно меньше вас? Ведь как-никак он был одним из членов этой семьи — спутником жизни подлинной носительницы ее почтенной фамилии. И потом, как вы сами сказали, в конце концов, отношения сего уважаемого джентльмена с усопшим господином как будто наладились? В таком случае, весьма вероятно, они стали более доверительными.

— Возможно, — ответила Марта, — но уверяю вас, не настолько, чтобы мистер Патрик мог снизойти до откровенных признаний. Что же касается его дочери, супруги мистера Артура, так ей совсем недолго довелось пробыть в роли таковой: всего-навсего девять месяцев, каковым суждено было стать последними в ее жизни. Но, собственно, дело даже не в этом, а в основополагающих и, как мне кажется, просто несравненных качествах ее натуры. Она была отнюдь не из тех взбалмошных, легкомысленных барышень, коим свойственно заботиться исключительно о собственном благополучии и удовольствии — нет. Наша покойная госпожа являла собой образец истинной обходительности и деликатности. Думаю, что присущая ей природная чуткость, определяющая главным образом манеру ее поведения, и не позволила ей, в конечном счете, ранить чувства своего достопочтенного супруга.

— Но, как я понимаю, — продолжала я, — ваш новый хозяин — человек рассудительный, и это качество, несомненно, делающее ему честь, уж конечно, помешало бы ему связать себя столь тесными узами с семейством, о положении которого он недостаточно осведомлен.

— О, вы, бесспорно, правы, милая Джейн Люси, — ответила Марта. — Ведь мистер Артур был не просто посторонним свидетелем происшедших событий, но, можно сказать, их непосредственным участником. Хотя сам он, похоже, даже не догадывался, насколько значительной оказалась его собственная роль во всей этой невероятной истории. Большая часть трагических обстоятельств, выпавших на долю этого несчастного семейства, происходила на его глазах. Но все это — лишь внешние факты, которые, кстати, благодаря непосредственному содействию со стороны покойного мистера Патрика стали известны в широких кругах. Истинная же правда заключается в том, что печальные события, преследовавшие славный род прежнего хозяина, имеют еще и оборотную сторону медали.

— Да, дорогая Джейн Люси, — подхватила Эмма, — за всем этим кроется великая тайна, в сущностный смысл которой посвящены только мы двое: Марта и я. Ведь именно мы находились возле смертного одра мистера Патрика до самой его кончины. То были поистине страшные часы. Хозяин никого, кроме нас, не желал видеть; когда к нему заглянул мистер Артур, услал его прочь.