– Pardon, – прервал ее Пуаро, – а другоговыхода из гардеробной нет?

– Нет, мосье, там только одна дверь – в спальню. Онипогнали моего мужа к двери – впереди коротышка, а последним высокий с ножом вруке. Поль пытался вырваться, подойти ко мне. В глазах его было отчаяние. «Мненадо поговорить с ней!» – крикнул он им, а мне сказал: «Ничего страшного,Элоиза. Только не пугайся. К утру я вернусь». Он старался говорить спокойно, нов его глазах был ужас, я видела. Потом они вытолкали его за дверь, и высокийсказал: «Только пикни попробуй – и тебе конец». Потом, – продолжала мадамРено, – я, должно быть, потеряла сознание. Очнулась, только когда Леонирастирала мне руки и уговаривала выпить немного бренди.

– Мадам Рено, – сказал следователь, – как выдумаете, что искали убийцы?

– Понятия не имею, мосье.

– Не замечали ли вы, что вашего мужа что-то тревожит?

– Да, я видела, что он очень переменился в последнеевремя.

– Как давно?

Мадам Рено подумала.

– Наверное, дней десять.

– Не раньше?

– Возможно, и раньше. Но я ничего не замечала.

– А вы не пробовали расспрашивать его?

– Да, один раз, но он ответил как-то очень уклончиво.Тем не менее я была совершенно уверена, что он страшно о чем-то тревожится. Ноон не хотел открыться, и, понимая это, я старалась делать вид, что ничего незамечаю.

– Было ли вам известно, что мосье Рено прибег к услугамдетектива?

– Детектива? – воскликнула мадам Рено, видимо,очень удивленная.

– Да, вот этого джентльмена – мосье ЭркюляПуаро. – Пуаро вежливо поклонился. – Он прибыл сегодня по вызовувашего мужа.

Достав письмо, которое мосье Рено отправил Пуаро,следователь подал его мадам Рено.

Она прочла его с неподдельным изумлением.

– Я и понятия не имела. Очевидно, Поль был уверен, чтоему грозит опасность.

– А теперь, мадам, я прошу вас ответить мне совершеннооткровенно. Когда ваш муж жил в Южной Америке, не случилось ли с нимчего-нибудь, что могло бы пролить свет на это дело?

Мадам Рено глубоко задумалась, но потом отрицательнопокачала головой.

– Не знаю, что и сказать. Конечно, у мужа было многонедоброжелателей – ему многие завидовали, но ничего особенного я не могуприпомнить. Возможно, что-то и было, только мне об этом ничего не известно.

Следователь разочарованно погладил свою бородку.

– Не могли бы вы сказать, в котором часу произошлонападение?

– Конечно, я отчетливо помню, как часы на каминепробили два раза.

И мадам Рено кивнула на часы с восьмидневным заводом, вдорогом кожаном футляре, стоящие посередине каминной полки.

Пуаро подошел к камину и принялся внимательно ихразглядывать, потом кивнул, видимо, вполне удовлетворенный результатамиосмотра.

– А вот еще одни часы, – воскликнул мосьеБекс, – наручные, их, видно, смахнули с туалетного столика. Стекло,правда, вдребезги. Преступникам невдомек, что это может обернуться уликойпротив них.

Он осторожно собрал осколки.

Внезапно мосье Бекс замер.

– Mon Dieu! – невольно вырвалось у него.

– В чем дело?

– Стрелки показывают семь часов!

– Что?! – воскликнул в свою очередь следователь.

Однако Пуаро, находчивый, как всегда, взял часы из рукрастерявшегося комиссара, поднес их к уху и улыбнулся.

– Ну да, стекло разбито, но часы идут.

Услышав столь простое объяснение, все облегченно вздохнули.Однако следователь не успокоился:

– Но, позвольте, ведь сейчас еще нет семи?

– Да, только пять минут шестого, – спокойнозаметил Пуаро. – Вероятно, эти часы спешат, не так ли, мадам?

Мадам Рено нахмурилась, не зная, что ответить.

– Да, они спешат, – сказала она. – Правда, яне думала, что так сильно.

Следователь, нетерпеливо махнув рукой, прервал обсуждениетемы разбитых часов и продолжил допрос:

– Мадам, парадная дверь была приоткрыта. Навернякаубийцы проникли в дом через нее, и, однако, – никаких следов взлома. Вымогли бы объяснить почему?

– Вероятно, муж выходил вечером погулять и,возвратившись, забыл запереть дверь.

– По-вашему, это возможно?

– Вполне. Он был очень рассеян.

Говоря это, мадам Рено слегка сдвинула брови, похоже,рассеянность покойного порой раздражала ее.

– Думаю, у нас есть основания сделать одно немаловажноезаключение, – вмешался вдруг комиссар. – Убийцы предложили мосье Реноодеться, стало быть, место, где, как они предполагали, запрятаны интересующиеих бумаги, должно находиться далеко отсюда.

Следователь кивнул в знак согласия.

– Несомненно. Однако и не слишком далеко, ведь мосьеРено сказал, что к утру вернется.

– Когда отходит последний поезд из Мерлинвиля? –спросил Пуаро.

– В двадцать три пятьдесят в одном направлении и в нольсемнадцать – в другом, но, скорее всего, у них был автомобиль.

– Конечно, – согласился Пуаро, который, казалось,был чем-то озабочен.

– А ведь у нас, пожалуй, есть шанс напасть на ихслед, – воодушевляясь, снова заговорил следователь, – вряд лиавтомобиль с двумя иностранцами остался незамеченным. Это же замечательно,мосье Бекс.

Но, тут же согнав с лица довольную улыбку и вновь ставсерьезным, Отэ обратился к мадам Рено:

– Еще один вопрос. Вам говорит что-нибудь фамилияДьювин?

– Дьювин? – задумчиво повторила мадам Рено. –Нет, я не знаю никого с такой фамилией.

– Может быть, ваш муж когда-нибудь ее упоминал, непомните?

– Нет, никогда.

– Нет ли у вас знакомых по имени Белла?

Следователь так и впился глазами в мадам Рено, стараясьуловить в ее лице признаки замешательства или смятения. Но мадам Рено покачалаголовой с совершенно невозмутимым видом. И мосье Отэ снова принялся задаватьвопросы:

– Известно ли вам, что вчера вечером у вашего мужа былпосетитель?