микрофона, перед этим крепко пожав руку. Это был Николай Герасимов — герой России и участник Садальмеликского конфликта, который произошёл десять лет назад. Тогда у звезды Альфа Водолея ВКС России и космические силы США (USSF) сошлись в яростной битве. Обе страны заявили права на пригодную для жизни планету, которую обнаружили на орбите звезды, и не желали уступать. И политикам не удалось разрешить ситуацию мирно. А поскольку по фон Клаузевицу продолжением политики является война, она и случилась. Вернее, случилось первое в истории человечества космическое сражение.

Оно же стало последним. Представители всех стран мира спешно собрались в Женеве и потребовали от США и России остановиться. Под меморандумом были поставлены подписи и заключён мирный договор. Он не устроил ни одну из сторон конфликта в полной мере. Но чудовищные потери после единственного космического боя являлись для президентов наилучшим аргументом прекратить эскалацию. Гибель такого количества высококлассного персонала, на обучение которого были потрачены годы и миллиарды в долларовом эквиваленте, очень быстро остудила абсолютно все горячие головы.

Конфликт замяли, документы подписали, с ужасом убытки подсчитали. Но, несмотря на скоротечность конфликта, остались ветераны. Те, кто за один день увидел столько, сколько всё человечество не видело в фантастических фильмах о космосе за всю историю кинематографа. Те, кто чудом выжил, но запомнил этот кошмар навсегда.

И теперь один из них, один из тех, кому вполне заслуженно вручили звезду "героя Российской Федерации", выступал перед "зелёными" курсантами. Он рассказывал про защиту Родины, про крепость духа, про необходимость оставаться профессионалом до самого конца. Про то, что нельзя сдаваться даже в безвыходной ситуации. Ведь самым первым ломается не тело, ломается дух.

Сказав это, Николай Герасимов постучал костяшками пальцев по протезам вместо коленных чашечек. После космического боя у него осталась лишь память о боли, когда на подбитом истребителе он смог совершить посадку на палубу повреждённого авианосца. Совершить посадку в космосе, лишившись при этом обеих ног.

— Вот это человечище, — уважительно произнёс курсант за спиной Никиты. — Маресьев нашего времени.

— Ну так, — хмыкнул ещё кто-то. — Он же тоже здесь учился. В нашей академии.

— Ага. Тут других не выращивают, — поддакнул Никита.

— Да помолчите вы! — недовольно пробурчал ещё один курсант. — Петрович выступает.

Улыбнувшись многочисленным фотографам и операторам, а затем по-доброму обнявшись с Герасимовым, к микрофону вышел генерал-полковник ВКС России Александр Петрович Святкин — начальник Высшей Лётной Академии. Несмотря на почтенный возраст и заметный лишний вес, на пенсию он уходить не собирался. Железной рукой руководил академией и лично знал каждого из курсантов. С каждым общался, к каждому находил подход и к каждому относился как отец к сыну.

Постучав пальцем по микрофону, проникновенным басом Святкин поздравил выпускников с окончанием обучения. Пожелал дальнейших успехов и, под понимающий смех собравшихся зевак, заявил, что спустя годы будет рад видеть молодых пилотов в качестве преподавателей. Пусть тогда ему будет под сотню лет, он всё так же будет возглавлять академию. Всё равно её не оставит.

— Возможно, такой мамонт доживёт и до ста, — неуместно пошутил кто-то сзади. — Здоровый такой… Чувствуется моща.

— Потомственный военный, — поддержал Илья.

— Как и ты, — усмехнулся курсант.

Илья промолчал. Он не любил обсуждать с кем-либо родственные связи. Не потому, что попал в академию благодаря деду и обучался на льготной основе. А потому, что кроме деда у него уже давно никого не осталось.

Начальник академии пустился в пространные воспоминания, балуя публику шутками и поучительными историями об освоении космоса. Эти истории курсанты знали наизусть, ведь слышали не один раз. А потому быстро потеряли нить хвастливой речи и зашушукались.

— Эй, Борис. Борис! — услышал Алексей чей-то голос. — Всё же по плану? Отрываемся в "Ригеле"?

— Да, всё в норме. Отец порешал, — отозвался Борис Павлинский — сын мэра, которого Алексей на дух не переносил и который обладал большими связями, позволившими для выпускной гулянки арендовать лучший ночной клуб в Магнитогорске. — Отжигаем до утра и ни о чём не переживаем. Всё чётко.

— Борюсик никогда про "бабки" не переживал. Ему всегда всё давалось легко, — хмыкнул Никита, когда соседи по ряду начали дружно потирать руки, ожидая прекрасное времяпрепровождение.

— Ой, тебе ли бухтеть, — сзади фыркнул Бурулёв. — Ты и сам мажор.

— Я этим не кичусь, — буркнул Никита. — Я тебе уже говорил.

— Ну так не кичись тихо. Благодаря Борьке, проблемы на нас так и не навалились. Он попросил — отец помог. Что тут такого?

Алексей, стоявший рядом с Никитой и слышавший разговор, обернулся. Славка Бурулёв был одним из подхалимов Павлинского. С 1-го курса, когда все перезнакомились со всеми, он держался рядом с ним и всегда поддерживал. За что, конечно же, Павлинский помогал в силу своих возможностей. Вернее, в силу возможностей своего отца. Ходили даже слухи, что именно благодаря мэру, Бурулёву удалось закончить академию. Его не отсеяли ранее, несмотря на слабую успеваемость на первых двух курсах и плохую характеристику. Он выжил, благодаря влиятельному отцу своего нового друга. Выжил, и в дальнейшем каким-то образом подтянул успеваемость.

— Ты и дальше планируешь Борюсику зад лизать? — Алексей не раз конфликтовал с Бурулёвым, хоть до драк дело не до ходило — за драки безжалостно карали моментальным исключением. — Вроде всё — отучились мы. Дальше пойдём каждый своей дорогой. Ты язык-то из его жопы вытащишь? Или засунул так глубоко, что уже прилип?

Бурулёв напрашиваться не собирался. Он прекрасно знал, с кем имеет дело. И чем это "дело" может закончиться, если бы он решил "напроситься".

— Тебя это не касается, Телегин. У тебя есть два своих бревна. Их оседлал — и плыви.

Алексей нахмурился. Он никогда не любил, когда его друзей, его напарников по звену пытались оскорбить. И готов был каждому доказать ошибочность такого поведения.

— Да забей, Лёха, — Никита перехватил Алексея за рукав, когда тот повернулся к Бурулёву. — Будет у Борюси шофёром работать — и вся перспектива. Забудь.

— Ясен хрен, не то что вы, — весело подмигнул Левченко, стоявший слева и внимательно прислушивающийся к разговору. — Вы — ка-а-а-пец какие везунчики. И перспективы у вас куда перспективнее.

— Чего это? — удивился Илья.

— Не слышали, что ли? — Левченко нагнулся, чтобы визуально зафиксировать всех троих, слегка нарушив монолитность строя. — Вроде бы Полевой шептался с Петровичем, что вы, как лучшие пилоты выпуска, получите самое интересное направление — патрулировать отдалённые уголки Солнечной Системы. Возможно даже, отправитесь на Плутон.

— Да ладно???

Левченко пожал плечами.

— Вроде бы. Для выпускника, как я слышал, это самое престижное назначение. Не знаю, так ли всё будет, но, отвечаю, слышал, как о вас