Шаг в аномалию - Дмитрий Хван

Гибнет в потоке времени только то, что лишено крепкого зерна жизни и что, следовательно, не стоит жизни.

В. Г. Белинский

СССР, архипелаг Новая Земля, залив Рогачёва

Июль 1991

Шумно хлопая лопастями соосных винтов, вертолёт с красной звездой на борту совершал уже второй круг над полуостровом Утиный, облетая на небольшой высоте высадившуюся группу иностранных граждан — членов организации Гринпис. Эти борцы за чистоту природы и за чьи-то интересы в сумраке полярного дня, спустив моторные лодки с флагмана своей флотилии Arctic Sunrise, высадились на советской земле. Корабль экологов пришёл ещё вчера из норвежских территориальных вод. В составе экспедиции, заявленной советской стороне несколько дней назад, были экологи из США, Канады, Норвегии, Дании, Южной Кореи, Японии и других стран. Гринпис ранее направлял запрос в Министерство обороны СССР на право посещения и высадки на Новой Земле, но ответа не получил. Несмотря на это, ведомые не только экологическими, но и политическими, а также разведывательными целями, гринписовцы намеревались даже в случае отказа высадиться на Новой Земле и провести митинг, чтобы привлечь внимание всего мира к проблеме загрязнения окружающей среды радиоактивными отходами и последствиями ядерных испытаний. А заодно прощупать реакцию пограничников Советской страны, находящейся на последнем издыхании. Окраины лихорадящего красного гиганта уже продолжительное время заявляли о себе — кто-то устанавливал таможенные посты, проводил митинги и референдумы о своей независимости, кто-то, в отсутствие крепкой руки, снова увлечённо занялся межконфессиональной и межплеменной резнёй, кто-то был недоволен полупустыми полками, нелепыми запретами и ограничениями, перебоями с товарами народного потребления. Основная масса людей находилась в состоянии напряжённого выжидания, до конца не понимая, что же происходит на свете и куда катится их страна? Ведь ещё недавно она казалась огромным островом стабильности в мире, взбудораженном биржевым крахом в США, последовавшей за ним девальвации американской валюты и вскоре пошатнувшихся цен на нефть. Людям казалось, что эти проблемы далеки от СССР.

Поначалу гринписовцы хотели высадиться в Белушьей Губе, но перед ней их жёстко блокировали пограничные катера базы, поэтому кораблю экологов пришлось встать на якорь у острова Ярцева. А через некоторое время на имя начальника заставы была получена телефонограмма из Москвы, как потом выяснилось родившаяся в недрах комитета Верховного Совета СССР по экологии, призывающая выдворить иностранцев из советских территориальных вод. В ночные часы корабль пасли, но высадку гринписовцев военные проморгали — сказались невнятные и противоречивые приказы начальства.

К полудню из посёлка Белушья Губа прибыл катер с военными моряками, и экологам было предложено немедленно покинуть берег и взойти на свой корабль. В течение дня корабль Гринписа должен быть отконвоирован в Полярный. На это зелёные ответили в своём духе — просто взяли и устроили костёр из своих моторок и, провоцируя моряков на применение оружия, стали обступать их, ругаясь и улюлюкая. Флотский офицер, связавшись с начальством, приказал морякам грузиться на катер. Отплытие военных гринписовцы приняли за свою победу и устроили настоящий праздник жизни, даже откупорив заранее заготовленные бутылки с шампанским. Американцы с радостью доложили по радиосвязи последние новости на свою базу в Норвегии. И теперь эти зелёные устанавливали огромные транспаранты с призывами «соблюдать» и «прекратить» в разных вариациях, брали пробы вод, грунта, снимали друг дружку на камеры, давая сами себе интервью, гримасничали и показывали непотребные жесты облетавшему их лагерь вертолёту, вызванному с базы в Белушьей Губе. По-видимому, они отрабатывали по полной чей-то заказ. Кстати, как потом выяснилось, гринписовцы уже тогда получили на руки совершенно секретные лоцманские карты фарватеров и множество другой закрытой информации. В этом им помогли всё те же депутаты Верховного Совета.

Дважды облетев лагерь экологов, Ка-25 совершил посадку на берегу полуострова. Прибывший из Белушки майор объявил группе нарушителей ультиматум — или они грузятся на пограничные катера и их отвозят на корабль, или они будут экстрадированы силой и в дальнейшем их ждёт судебное разбирательство за нарушение советского законодательства. В ответ разгорячённые алкоголем и подначиваемые советами кадровых разведчиков из своей группы экологи затеяли свару у вертолёта, освистав майора. Моряки, прибывшие с майором, пытались мягко оттеснить буянивших гринписовцев от винтокрылой машины, но безуспешно. В конце концов наступила развязка конфликта — из толпы кто-то кинул бутылку из-под шампанского. Тяжёлое стекло врезалось точнёхонько в голову майора. Тот, потеряв сознание, осел на каменистую землю, придерживаемый одним из подчинённых, по его лицу потекли несколько струек крови. Моряки, синхронно щёлкнув затворами, открыли огонь в воздух — толпа отхлынула, продолжая выкрикивать оскорбления в адрес военных. Советским воинам пришлось пустить в ход приклады и ретироваться на вертолёт.

А пару часов спустя экипажи подошедших к полуострову пограничных катеров наблюдали сюрреалистическую картину. В лагере экологов происходило что-то непонятное: внезапно вырос высокий, насколько хватало глаз, столб света, простреливший даже облака. После чего неожиданно всех поразила ослепительно-белая вспышка, заставившая даже моряков в заливе зажмуриться и отвернуться, прикрыв ладонями глаза. Послышался громкий треск, схожий со звуком ломающихся деревьев. Ярко-белое свечение продолжалось в течение нескольких минут и затем как внезапно появилось, так внезапно и исчезло. Радировав на базу, катерники получили задание подойти к берегу и узнать, что произошло в лагере экологов. Сходить на берег им запретили.

Визуально обследовав берег, моряки передали в Белушку информацию о состоянии дел. В районе взрыва была повышенная температура воздуха, к тому же он был пропитан запахом серы, над головой раздавались щелчки. По берегу слепо бродили, спотыкаясь, обожжённые люди, одежда которых ещё дымилась. Многие сидели или лежали на земле, обхватив голову руками. К морякам, находившимся на открытых площадках катеров, долетали разноязыкие мольбы о помощи, стоны и крики боли ещё недавно торжествующих людей.

На борту подошедшего к полуострову МРК «Рассвет» бородатый мичман, ошарашенно оглядывая берег в бинокль, проговорил окружавшим его матросам:

— Мужики, отсюда надо срочно уматывать! Тут работа для химиков, ещё схватим какую-нибудь заразу!

— Верно, товарищ мичман! Эти умалишённые, верно, взорвали последнюю разработку из натовских арсеналов. А скоро в этом будет обвинён СССР, вот увидите! — согласился старпом и хмуро посмотрел на небо, в котором до сих пор возникали небольшие всполохи да продолжался непонятный треск.

Полярный день, как и ночь на широте Новой Земли, длится долго, почти четыре месяца. Солнце не заходит за горизонт, и даже глубокой ночью светло как днём. Сейчас, когда солнечный диск завис на небосклоне, а на часах было три ночи, к бывшему лагерю гринписовцев подошёл малый десантный катер. Аппарели были опущены, и на берег вышло два десятка человек из научно-исследовательской части в костюмах химической защиты. Едва они ступили на землю, к ним тут же начали подходить, подползать и тянуться люди в обгорелых одеждах, с обожжёнными руками, лицами, сгоревшими волосами. Многие спотыкались и падали.