но с ним все было новым, более живым. Я чувствовала себя защищенной и значимой, я открывала себя и становилась самой собой.

Я чувствовала себя дома.

Я была счастлива.

Но больше никогда этого не почувствую.

Потому что его слова заперли эту дверь. А дверью было его сердце. Он только что сменил замки. И мой ключ стал таким, каким он его и видел: бесполезным.

Со вздохом я повернула к нему голову. Он казался раздраженным. Уткнулся носом в документы, сосредоточившись на счетах.

— Кончай на меня смотреть, это бесит, — холодно бросил он, не удостоив меня взглядом.

Я задохнулась, кровь вскипела. Я чуть было не начала ссору, но в последний миг сдержалась и задумалась. Он терпеть не мог, когда я говорила о его страхах и чувствах.

— Почему ты не дал мне ответить Уильяму? — спросила я с наигранным простодушием. — Боялся, что я соглашусь?

Его пальцы крепче сжали ручку. К моему гневу добавилось злорадство: как легко им управлять. Всего-то и дел, что заговорить о его переживаниях, которые он таил глубоко внутри. Достаточно было поскрести его ледяной панцирь, потому что он боялся своих чувств.

— Нет, — огрызнулся психопат, не поднимая головы, — просто мне это было до лампочки.

— А ты говорил совсем другое, — не отступала я, пожимая плечами.

Он испепелил меня взглядом.

— Не питай ложных надежд, лично мне ты вся до лампочки.

Вернулся тот злобный и холодный Эшер, каким он становился, когда к его сердцу приближались слишком близко. Не могу сказать, что мне его не хватало, но это было сильнее меня, я хотела, чтобы он взорвался, не выдержав моих выстрелов правды.

Но он оставался безучастным. Он использовал мои чувства, выставляя их в таком виде, словно они были слабостью.

Потому что для него так оно и было.

— Тогда почему ты не отдал меня, хотя твоя жизнь была в опасности?

— Не играй у меня на нервах и замолчи. На сегодня ты и без того наговорила достаточно херни.

Я вскочила. И изо всех сил влепила ему пощечину. Херни?

Он сжал челюсти, но даже не моргнул. В горле у меня образовался комок. Я хотела безболезненно для себя взбесить его, но Эшер Скотт отлично умел ранить других, оставаясь невредимым.

Я попалась в собственные сети, потому что он умел надавить на самую больную точку. Он медленно потер челюсть, но орать не стал. И даже не возмутился.

— Правда глаза колет, невольница.

Передо мной все поплыло. Я люто ненавидела, когда он вел себя так, словно для него я никто. Неужели я все напридумывала с самого начала? Бен ошибался.

«Раньше он хотел тебя убить, а теперь готов умереть за тебя».

Это не он пересек тонкую грань между любовью и ненавистью. Это сделала я.

А он остановился посередине. На безразличии.

Я упала в кожаное кресло. По щеке покатилась слеза — на этот раз не от гнева, а от печали.

В кабинет, не постучав, вошел мужчина лет тридцати. Эшер и головы не повернул, когда тот обратился к нему:

— Шеф, у меня проблема.

— Выйди отсюда, — сухо приказал хриплый голос. — Найди мне Коула.

Мужчина нахмурился.

— Но у вас же есть телефон, он для того, чтобы звонить, вы в курсе? — насмешливо возразил он. — И это еще не причина, чтобы…

— Правда?

Эшер встал и развернулся к нему. Внезапно его кулак впечатался в лицо мужчины с такой силой, что тот взвыл от боли и схватился за окровавленный нос. Шеф уничтожил его взглядом и яростно рявкнул:

— Вот тебе и причина.

Мужчина бросил на меня взгляд, повернулся и поспешно вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Коул снимет твой гипс и заменит его на бандаж, — сухо сообщил Эшер.

Я ничего не ответила. Страшно было думать, как я проведу ближайшие дни. Как теперь вести себя с ним, кто так холодно отнесся к моим чувствам? Чувствам, которые мне предстояло в себе задушить. Но я знала, что со временем они исчезнут. Должны исчезнуть.

Говорят, время лечит. А я думаю, что оно скорее помогает принять болезненную реальность. От ран излечиться можем только мы сами, а моей раной были собственные чувства.

Я должна была принять их — в этом единственный залог выздоровления.

Глава сорок вторая. Признания

— Уже полдень! — вскричала Киара, влетев ко мне в комнату. — Мы же собирались на шопинг!

Я покачала головой, не открывая глаз. Я очень устала и хотела только одного — сидеть у себя и не видеть его. Со вчерашнего дня мы не разговаривали. Он даже не смотрел на меня. Не завтракал рядом со мной на диване, не отпускал в мой адрес шпильки, вообще ничего. Он вел себя так, будто меня не существовало, и я должна была поступать так же.

Сегодня мы с Киарой собирались съездить в город и кое-что купить — мне хотелось проветриться, а главное, не сталкиваться с ним. Несмотря на то что меньше всего мне хотелось выходить из дома.

Я не чувствовала себя в безопасности, когда оставалась одна или, по крайней мере, когда его не было поблизости. Но чтобы порадовать Киару, я согласилась. Мне нужна была поддержка; может быть, разговор с ней пойдет мне на пользу.

Впервые в жизни парень разбил мне сердце. В фильмах обычно мама помогает дочери пережить боль, но матери у меня не было. Что ж, на этот раз ее заменит Киара.

— Ну же, вставай!

Подруга подергала меня за щиколотки. Низ живота сводило судорогами. Я поморщилась, поняв, почему у меня нет сил и настроения. Месячные выбрали отличный момент, чтобы доконать меня. Гениально.

— Мне не хочется никуда идти…

— В любом случае я взяла отгул. Если мы не идем, я останусь с тобой, — объявила Киара с сияющими глазами. — Я желаю знать, почему Элла Коллинз бросилась на Эшера Скотта.

Сердце сжалось, когда я вспомнила, что сделала для него и что случилось сразу после этого. В ушах до сих пор звучали его жестокие слова, которые за несколько секунд сокрушили мои зарождающиеся чувства.

Я знала, что он не ответит на мое признание, но тихий голосок в глубине души шептал, что есть надежда. Однако надежда оказалась губительна.

Какое же я ничтожество. Как я могла хоть на миг вообразить, будто признаться ему — хорошая мысль? Он недостоин моих слов.

— И ты не отвертишься, — засмеялась Киара, грозя мне пальцем. — Наш нервический господин отправился по делам и вернется не раньше семи.

Я снова поморщилась и заявила:

— Если