Он явно льстил Максиму. Сам Рихтер отнюдь не считал себя экспертом стратегического уровня.

На стене с опозданием загорелся экран, на нем появилась карта, отмасштабированная и отцентрованная на Тлачи-билдинг. А прямо над столом появилась голограмма башни, высокая, похожая на свадебный торт из-за ступенчатых террас. Ее можно было вращать и делать любой участок прозрачным. Вокруг башни светился синим круг из зданий, которые удерживали корпы. Он почти повторял по форме район Куаутемок, кое-где выходя за его пределы. На нем выделялись несколько ступенчатых домов размером поменьше, окружавших Башню. Как и сама Тлачи, они были построены на месте уничтоженных в ходе теракта 2036 года зданий. Приземистые и прочные, c узкими для офисов окнами, они как будто были построены именно с учетом возможного штурма.

– Я бы не рекомендовал вести танки в Куаутемок первыми. Сгорят как свечки, – сказал Макс, помня о своей роли военного специалиста и подытоживая то, что они узнали в ходе разведки дроном. – Только во втором эшелоне. Мы все видели, какие силы они применяют против пехоты, но не можем знать, что у них наготове против танков. Это силы корпорации, а не кадровая часть Корпуса мира. Но даже там, где я служил… хотя наши подразделения и не предназначались для борьбы с бронетехникой… хватало роботов, которые могли выполнить эту задачу. Я анализировал последний бой. В каждой волне такие роботы были, но не больше пяти процентов. Если их будет половина, никакие танки дольше минуты не продержатся. Вы просто не успеете вывести технику – они могут появиться у вас за спиной, используя подземные коммуникации, любые проломы, канавы, трубы. Если нельзя выбить клин клином и почти нет своих дронов, то нужна старая добрая пехота.

Рихтер понимал, что своими словами подписывает приговор многим, кто умрет в авангарде наступления, прикрывая танки. Но правда была в том, что бездарная потеря бронетехники их бы не спасла, им все равно пришлось бы кидаться в гущу боя, но уже без огневой поддержки за спиной.

– Вот видите, – произнес Ортега, оглядев собравшихся, и мужчина в пиджаке ответил ему кивком. – Я же говорил. Поэтому нужен массированный штурм пехотой. Не батальон, не два, а все наличные силы! Все, кто может держать оружие. Артподготовка, конечно, не должна прекращаться. Но желательно не допустить обрушения этой штуки. Да, она уродливая. Пародия на нашу историю. Но обваливание этой чертовой стратосферной хреновины в виде детской пирамидки накроет город таким столбом пыли, что неделю нельзя будет дышать без маски! Да и позора не оберемся. К тому же нам надо захватить ее быстро, чтоб не дать корпам подорвать то, что есть там внутри. Там много ценного.

– Я догадываюсь, – кивнул Натаныч. – Но у них за океаном в правлении компании хватает моих собратьев… духовных, а не кровных. Поэтому корпы до последнего будут надеяться, что оборудование не придется взрывать. Короче… хватит делать мне беременную голову. Что ты предлагаешь, Хулио? Ты видел, какие потери в пехоте? Думаешь, найдешь добровольцев? Ты мне смешно не делай.

По-испански эти одесские идиомы звучали забавно.

– Пойдут, но только по приказу. И те, что в первых рядах, понесут страшные потери. Страшные! – Натаныч перешел на испанский и произносил «р» в слове «horroroso» не так как мексиканцы. Но он не картавил и не грассировал, как француз, а, скорее, выговаривал ее твердо, как русский.

– Таков наш долг, Давид, дружище, – неожиданно мягко начал фразу Ортега, обращаясь к своему соратнику. – Ты знаешь, на войне люди иногда погибают. Предлагаю комбинированную атаку с земли и с воздуха.

Последние слова он произнес жестко и бескомпромиссно.

– И когда вам завезли сверхзвуковые штурмовики? – продолжал ерничать израильтянин, водя по карте волосатым пальцем. – А может, еще и боевые спутники?

– Не смешно! Их у нас еще долго не будет. Но у нас есть джет-паки, – с воодушевлением проговорил Ортега. – И коптер-паки. И даже мотопарапланы. Все это хорошо послужило для «Аладдин-экспресса». Почему не попробовать здесь?

«Аладдин-экспресс» – так называлась нелегальная сеть по доставке грузов исламских повстанцев, которая действовала по всей Юго-Восточной Азии. В Южной Америке еще в августе создали ее аналог, и он неплохо поработал на победу революции. Но то было в горах. А тут огромный мегаполис. Однако Рихтер уже понимал, к чему они клонят.

– Нужны добровольцы для штурма этой махины с воздуха, – прозвучал в тишине голос типа в пиджаке.

«Товарищ N, как его все называют. То есть почти Немо».

– У товарища Максима Брауна есть хороший боевой опыт, – в скрипучем голосе Ортеги послышалось торжество. – Он летал на джет-паке, причем военных моделей. Думаю, освоить коптер-пак ему труда не составит. И он очень талантливый младший командир, владеющий знаниями о противнике… из первых рук. И способный действовать в сложных условиях в отрыве от основных сил.

– Мы наслышаны о Максиме… Максиме Карловиче, – сказал Давид Натанович. – Его опыт десантных операций нам пригодится.

Коптер-пак – или «рюкзак с пропеллером» – Рихтеру, конечно, осваивать не было необходимости. Он летал на таких еще в юности, правда, на более маленьких. Управлять ими было проще, чем джет-паками и платформами, и разрешение получить мог даже подросток. Коптер-пак не мог развивать такую скорость, как ракетный ранец, но имел перед ним важные для их задач преимущества: меньшую шумность и отсутствие конденсационного следа. В действие «рюкзак» приводил электромотор. Только у этой модели были еще и раздвижные крылья из сверхпрочного гибкого пластика, что при необходимости превращало летчика в миниатюрный параплан и позволяло парить, экономия заряд и снижая шумность до нуля… на время. После гаражной доработки в сторону лучшего охлаждения и шумопоглощения получилась мечта диверсанта. Даже странно, что ничего такого не выпускалось фабрично. Да просто в мире пока еще не было задач для таких устройств. Можно ли сделать летательный аппарат невидимым с помощью «умного покрова»? Рихтер не знал, но подозревал, что да. А сам пилот будет невидимым благодаря надетому на него костюму. Но не менее важно было сделать его незаметным и в других диапазонах.

– Ну так что вы скажете?

Рихтер понял, что все взгляды обращены на него.

– Я полечу, – не задумываясь, ответил Макс.

– Другого ответа я и не ждал… l’hombre, – сидящий рядом Нефтяник похлопал военспеца по плечу. – Ты же настоящий el Cazador.

То есть не только мужик, крутой мэн, но и «охотник». Рихтер не подал вида, но такое внимание к его персоне ему уже начало надоедать. Все эти дешевые понты для него ничего не значили.

К слову, им говорили, что надо выбирать конспиративные имена и позывные без прямой связи с их реальным родом занятий. Но почти все на этот совет наплевали, кроме разве что Максима. Никогда в жизни он не стал бы охотиться на зверей, разве что умирал бы с голоду.

– Мы вам оказываем большую честь. Но это и большая ответственность, – кивнул Ортега, меняя жестом руки изображение на экране, где появились схемы знакомых Максиму летательных аппаратов.