Тени танцевали у меня перед глазами. Отчаяние перестало быть единственным чувством, которое я была способна переживать, и рассудок постепенно возвращался ко мне. Какой-то звук или, скорее, шепот пытался достучаться до моего мозга. Я медленно открыла глаза. Мое тело понемногу возвращалось к жизни. Я уцепилась за этот шепот, как за спасательный круг.

Размытые двигающиеся фигуры перед глазами понемногу обретали четкость, звуки складывались в слова. Знакомое лицо возникло передо мной словно бы из тумана.

– Кейтлин! Все позади! – говорил голос.

Я моргнула, потом еще и еще раз. На меня смотрело встревоженное лицо Патрика. Прикосновение чего-то холодного окончательно привело меня в чувство. Я закашлялась и смахнула со щеки капли воды, которой мне только что плеснули в лицо.

– Ты решил меня утопить? – сердито спросила я, садясь на полу. Моя рубашка была насквозь мокрая. Пат набросил мне на плечи простыню.

– Кейтлин, как ты себя чувствуешь? Ты не ранена? – спросил он участливо.

У меня перед глазами вдруг возникла вся эта ужасная сцена: Лиам врывается в спальню, потом солдаты уводят его… С отчаянием глядя на Патрика, я вцепилась в него обеими руками с такой силой, что чуть не сбила его с ног.

– Где Лиам? – спросила я.

– Они его забрали, Кейтлин.

– Господи! Нет! – вскричала я. – Куда?

– Боюсь, они везут его прямиком в Толбут, в Эдинбург. И в данный момент мы ничего не можем с этим поделать.

Я застонала, терзаемая тоской и безнадежностью. Патрик обнял меня и стал укачивать, как ребенка. Ему хотелось утешить меня, однако он знал, что все усилия напрасны.

– Тебе нужно одеться. Мы возвращаемся домой.

Он протянул мне мое платье и помог подняться.

– Я подожду в коридоре, – сказал он и вышел.

Дональд с Нилом держали Уинстона и Руперта у стены в коридоре, угрожая им ножами. Я подобрала с пола свой кинжал, остановилась перед хозяином дома и холодно посмотрела на него.

– Если что-то и мешает мне убить вас, Уинстон Даннинг, так это надежда, что нам удастся вытащить Лиама из тюрьмы!

Я приставила острие ножа к напряженной шее лорда Даннинга, который, судя по выражению лица, был вне себя от злости.

– Но я обещаю: если моего мужа все-таки повесят, я вернусь и убью вас, потому что тогда, дражайший Уинстон, мне будет нечего терять!

– Я вас дождусь! – ответил он с наглой усмешкой.

Дональд так сильно ударил его по лицу, что хрустнула кость и Уинстон повалился на паркет.

– А с этим что делать? – спросил Нил, помахивая своим блестящим клинком перед глазами перепуганного Руперта. – Зарезать его?

Я подошла к управителю усадьбы и посмотрела на него, улыбаясь одними уголками губ.

– Не стоит затрудняться, Нил. Но мне хочется оставить ему что-нибудь на память!

Я легонько приподняла юбки и яростно ударила Руперта в пах. Он задохнулся, согнулся пополам и застонал.

Мы вышли в холл и увидели леди Кэтрин. Она как раз возвращалась с дневной прогулки в сопровождении девушки, которую раньше мне не доводилось видеть. Про себя я решила, что это новая компаньонка. Мои ноги вдруг стали ватными, и я схватила Патрика за руку, чтобы не упасть.

– Кейтлин Данн? – воскликнула изумленная леди Кэтрин. – Но как вы тут оказались и кто все эти шотландцы?

– Леди Кэтрин, я…

Послышался звон разбитой посуды, и мы обе вздрогнули. Милли смотрела на меня с таким испугом, словно я была привидением, а у ее ног валялся поднос с разлетевшимся вдребезги чайным прибором.

– Ты вернулась? Но тебе нельзя возвращаться! Кейтлин, это ловушка! Уходи скорее, беги! Если лорд Даннинг… О Господи!

Милли умолкла, стоило ей увидеть леди Кэтрин.

– О чем ты, Милли? – с любопытством спросила леди Даннинг.

Бедная горничная нервным движением спрятала руки под накрахмаленный фартук. Было ясно, что она растеряна и испугана.

– Я не могу вам сказать, миледи! Я пообещала, что не скажу! Иначе меня убьют!

И бедняжка разрыдалась. Леди Кэтрин по очереди заглянула в лицо каждой из нас. Она по-прежнему не могла взять в толк, что происходит.

– Кто заставил вас дать такое обещание, Милли? – властно спросила хозяйка дома.

– Э… Лорд Даннинг, миледи! Ваш сын, я хотела сказать! – всхлипывая, призналась Милли.

– А где сейчас мой сын?

– Отдыхает в своей спальне, миледи, – ответил Дональд. – И, боюсь, пока он не в состоянии к нам присоединиться.

С минуту она смотрела на Дональда, который ответил на этот взгляд дерзкой улыбкой, потом подошла к креслу, села и принялась разминать больные пальцы. Я знала, что теперь она смотрит на меня, но упорно не сводила глаз с оборки на подоле ее платья.

– Может, кто-нибудь все же объяснит мне, что здесь происходит? Только что из поместья выехал отряд драгун, и с ними был какой-то шотландец. Он тоже замешан в этой истории?

– Да, миледи, – ответила я едва слышно, по-прежнему не поднимая глаз.

Она вздохнула, и в этом вздохе уже чувствовалось нарастающее раздражение.

– Объяснитесь, дитя мое!

– Этот шотландец – мой муж, миледи. Его ошибочно обвинили в убийстве вашего… – пробормотала я и запнулась.

– Моего супруга? Вы хотите сказать, что это тот самый шотландец, который вас похитил?

– Он меня не похищал, – поправила ее я. – Да, это тот самый шотландец. Но я ушла с ним по доброй воле.

– Почему?!

Наконец я решилась посмотреть ей в глаза. Я боялась этого момента, но у меня не было выбора. Я понимала, что должна рассказать ей правду.

– Потому, что это я… я его убила.

Милли заплакала еще горше, и ее вздохи и стенания эхом отозвались в холодных стенах холла. Леди Кэтрин смотрела на меня широко распахнутыми от изумления глазами и покачивалась в своем кресле. Господи, чего бы я только ни отдала, чтобы оказаться за тысячу миль отсюда!

– Вы? Но ведь Уинстон сказал мне, что видел, как тот шотландец выходил из кабинета моего мужа!

– Он видел не шотландца, а меня! Мне очень жаль, миледи, – осипшим голосом проговорила я. – Он солгал вам. Он устроил весь этот маскарад, чтобы…

Боже праведный, но как же ей объяснить?

– Лорд Даннинг мучил меня, он заставлял меня… Я должна была его остановить.

– Не говорите больше ничего, дитя мое! – в волнении вскричала леди Кэтрин.

Я отметила про себя, что Уинстон унаследовал глаза матери, но тем более странно было видеть эти глаза – такие красивые, такие искренние и исполненные сочувствия, когда несколько минут назад я смотрела в глаза ее сына – холодные и расчетливые…