Мой тюремщик явился в охотничьем костюме и сапогах, с которых на чистый дубовый паркет комьями падала грязь. Он поставил на столик коробку с шахматами, открыл бутылку хереса.

– Простите, что заставил вас так долго себя дожидаться!

И он с надменной ухмылкой протянул мне бокал с вином. Я взяла его.

– Если бы вы отсутствовали целую вечность, я бы и не подумала жаловаться!

– Неужели? Но ведь это же так долго – целая вечность, вы не находите?

Он опустился в обтянутое ярко-красным бархатом кресло в стиле барокко и вытянул перед собой свои длинные ноги. Я изо всех сил старалась сохранять хладнокровие. Его голубые глаза цепко осматривали меня, отыскивая брешь в моей броне.

– Вы хорошо спали? Мне показалось, что я слышал крики…

– Участливость вам не идет, лорд Даннинг! – огрызнулась я, поднося к губам янтарного цвета напиток.

Он не ответил на мой выпад и тоже пригубил бокал.

– Удачная охота?

– Да, мы убили наконец того огромного дикого кабана, который бродил по землям усадьбы с начала весны. Это чудовище несколько недель назад напало на двоих крестьян, и одному даже пришлось отнять ногу.

Он поморщился.

– Пренеприятное зрелище!

Затем, улыбнувшись, Уинстон продолжил беззаботным тоном:

– Капитан Тернер спешит к нам с отрядом из шестерых драгун. Думаю, через час он будет в поместье. Желаете разделить с нами вечернюю трапезу?

У меня сжалось сердце.

– Нет, у меня нет такого желания, – ответила я и встала.

Я подошла к незажженному камину и увидела в зеркале над каминной полкой свое отражение. Настоящая ведьма – бледная, с темными кругами под глазами…

– Что вы планируете сделать со мной после того, как… Вы же не сможете держать меня взаперти всю мою жизнь?

– Я уже думал об этом, – заявил Уинстон, отпив еще глоток хереса. – Вы станете вдовой, я – холостяк и… скажем так, пока свободен. Переговоры о моем браке с юной Кэролайн Уинслоу прекращены. Эта девица и в кровать ложилась бы с Библией, чтобы петь мне на ночь псалмы! Но я понимаю, что пришла пора позаботиться о будущем. Мне двадцать девять лет, и мне нужен наследник.

Стиснув зубы, я посмотрела на его отражение в уголке зеркала.

– Вы станете моей женой, Кейтлин!

Я окаменела от изумления.

– Я? Вы шутите?

– Вы станете моей женой, – повторил Уинстон Даннинг.

Насмешливый смех сорвался с моих губ и наполнил собой комнату.

– Лорд Даннинг, что вы такое говорите! – начала я с издевкой в голосе. – Вы, член палаты лордов, женитесь на служанке без роду и племени и убийце к тому же? Да ваша матушка умрет от стыда!

– Знайте, что на сегодняшний день меня мало волнует чье бы то ни было мнение! Главное – это получить то, что я хочу!

– А если я откажусь?

– У вас не будет выбора, – охрипшим голосом сказал он. – Ваш братец… Я говорю о Патрике… Так вот: ваш братец замешан в делах, которые не соответствуют букве закона. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Еще я дам вам возможность видеться с… как там вы его назвали? Ах да! Со Стивеном. Или вы уже забыли про него?

Я закрыла глаза, думая только о том, как бы не разрыдаться. Мне не хотелось доставлять моему мучителю такое удовольствие, ведь мои слезы наверняка порадовали бы его.

– Он… Он здоров?

Уинстон встал и встряхнулся. С отсутствующим видом он некоторое время созерцал комья грязи, которыми был усыпан паркет у его ног, потом подошел ко мне и встал у меня за спиной. В зеркальном отражении наши взгляды встретились.

– Да. Настоящий маленький крепыш… И уже тараторит без умолку!

– Где он?

– Кейтлин, вы и сами прекрасно понимаете, что я не могу сказать вам, где живет ваш сын. Но уверяю вас, о нем заботятся подобающим образом. И я регулярно его навещаю. Ведь он мой брат! И, замечу вам, очень милый и располагающий к себе ребенок.

Мое сердце забилось так, что чуть не вырвалось из груди. Я снова ощутила эту пустоту внутри меня и эту ужасную боль, которая так никуда и не делась. Я умирала от желания взять моего крошку Стивена на руки и прижать его к груди. Почувствовать его теплое прерывистое дыхание на своей коже. Вдохнуть исходящий от него запах молока, резковатый и в то же время сладкий. Эта тоска терзала меня сильнее, чем физическая боль. Тоска, раскаяние…

– Можно мне на него посмотреть? Издалека, хотя бы пару минут?

– Простите, но не сейчас. Так вот, когда вы станете моей супругой, он будет жить с нами. Я буду растить его как собственного сына.

– Лорды не женятся на служанках. Вас перестанут принимать в обществе, это будет позор для всей вашей семьи. Подумайте о вашей матушке!

Он устремил взгляд на мой затылок. По спине у меня пробежал холодок, я сильнее стиснула пальцами край каминной полки.

– Неужели вы полагаете, что возможен позор горше того, что ей уже пришлось пережить? Муж спит с половиной непотребных девок Эдинбурга! Сын – мужеложец! Хотя, надо признать, мне и самому надоело притворяться. В приличных домах на меня с некоторых пор смотрят косо, барышни меня сторонятся… Вы понимаете, если постоянно появляться в обществе с теми, кто известен своими… противоестественными склонностями, то рано или поздно… Женщины – странные существа. Если ты не пытаешься сразу залезть к ним под юбку, для них это вернейшее основание, чтобы о тебе позлословить! И я не говорю уже о том, что меня даже пытались изнасиловать…

Он засмеялся и положил руки мне на бедра.

– Думаю, вы отлично сыграли бы свою роль! – возразила я.

Он снова посмотрел мне в глаза своими холодными голубыми глазами. Улыбка по-прежнему играла на его губах, однако сейчас она скорее была лукавой. Его пальцы пробежали по моему судорожно втянутому животу, потом вдруг больно стиснули мои груди, и он рванул меня к себе. Его губы приблизились к моему уху, и он прошептал приторным голосом:

– Это потому, что я – хороший актер! Вы еще узнаете меня, моя душечка! Вы еще ничего, ничего не видели…

Резким движением он дернул вниз вырез на моем платье. Одна моя грудь обнажилась, и он стал жестко тискать ее, прильнув в то же время губами к моей шее. Извиваясь как умалишенная, я пыталась вырваться. Он повернул меня к себе лицом, и я оказалась зажатой между очагом и его телом. Его возбужденное естество уперлось мне в живот. Рот его прильнул к моему рту раньше, чем я успела отвернуться, а его пальцы, быстрые и ловкие, уже поднимали мои юбки. И тогда я яростно укусила его за губу.

Он отшатнулся, выругался и поднес руку ко рту. Из укуса на губе сочилась тонкая струйка крови. Он прищурился и посмотрел на меня с угрозой. Губы его искривились в садистской усмешке.