Великая княгиня, пишет Екатерина, должна (как любая юная невеста своего времени и класса) «находить удовлетворение во вкусах и привычках» человека, за которого выходит замуж, должна соответствовать образу жизни, к которому он привык. Она обязана полностью доверять своему мужу и его матери, к которым также должна испытывать «самую нежную привязанность». Она должна никогда не забывать о важности единства внутри императорской семьи и не слушать тех, кто будет стараться ее разрушить. Более того, она обязана сообщать о них, так как «ее долг — разоблачать перед императрицей и великим князем, своим мужем, тех, кто из-за неблагоразумия или бесчестности наберется наглости высказывать ей мнения, противоречащие преданности, которую она должна испытывать по отношению к императрице и великому князю, своему мужу». Далее следует, что «она должна дарить свое доверие и уважение только тем, кого выберет для нее императрица, которая наверняка знает об их привязанности к своей государыне и великому князю». И хотя ожидается, что великая княгиня сможет развлекаться на балах и различных приемах, как следует всем молодым людям, ей никогда не следует забывать о занимаемом положении, «помня, что фамильярность может иметь последствия — такие как отсутствие положенного ей по рангу внимания и уважения, что часто выливается в презрение».

Во всем этом Екатерина опиралась на реалии своей юности; она хорошо знала из собственного опыта о политических ловушках для императрицы, имеющей умную и привлекательную молодую женщину центром независимого кружка при большом дворе, способную стать ядром раскола, центром объединения для всех не имеющих влияния придворных и каналом проведения планов иностранной дипломатии. Поэтому она не хотела позволить Павлу и Наталье создать собственный «молодой двор» и делала акцент на том, что великая княгиня должна «избегать всяческих инсинуаций, которые могли исходить от посланников иностранных дворов». Екатерина подчеркивала, что Наталья должна выучить русский язык и «приучиться к обычаям нации». Она должна также научиться мудро расходовать свои деньги, а это потребует взвешенного балансирования, чтобы не быть ни расточительной, ни скаредной. В конце концов, учитывая ее неопытность, «самое для нее разумное — это обратиться к императрице и великому князю, чтобы они наметили для нее персону, которая могла бы помочь ей в этих делах». Кроме прочего, великая княгиня никогда не должна быть праздной, так как «праздность порождает скуку, которая часто приводит к плохому настроению и капризам». Екатерина утверждала, что лучший способ заполнить часы досуга — это чтение, но также рекомендовала музыку и «всевозможное рукоделие». Молодой жене следует находить удовольствие в общении, особенно с учетом возможности ведения бесед с умными и просвещенными людьми, но она также должна развивать собственные внутренние ресурсы, чтобы не зависеть от компании других людей. В результате следования этим максимам, прописанным Екатериной, «княгиня может быть уверенной в самом счастливом будущем».

В том же месяце, когда состоялась помолвка Павла и Натальи, Емельян Пугачев снова появился среди яицких казаков. На этот раз он подкреплял свое заявление, будто является Петром III, предъявлением «царских меток», как он их назвал, — стигматов на теле, «доказывающих» его царское происхождение. (В действительности это были шрамы на груди, оставшиеся после золотухи, которые он с гордостью показывал всем в бане.) С этого момента его притязания стали набирать обороты, и он с небольшой группой единомышленников начал изыскивать способ убедить яицкое казачье войско признать его царем.

Люди, стоявшие к нему близко, прекрасно знали, кто он есть на самом деле. Но в то время как некоторые из них просто пользовались возможностью объявить своего лидера царем — дабы собрать сторонников в разбойничьих целях, — другие позволили себе мечтать о царе-спасителе, который защитит и освободит свой народ. Последователи Пугачева нарядили его в «императорскую» одежду из красного кафтана и бархатной шапки и приставили к нему секретаря, так как сам он был неграмотным. В середине сентября он, стоя во главе шайки разбойников, объявил о восстании. Самозванец быстро обрел поддержку, сделав ряд заявлений и дав несколько обещаний толпе казаков и кочевников-башкир — именно те, что толпа хотела услышать. Он сказал, что освободит их от давления режима Екатерины, которую называл «немкой» и «дьявольским отродьем». Кроме того, он пообещал «верноподданным» землю, пищу, деньги, оружие, свободу вероисповедания (особенно необходимую старообрядцам), освобождение от налогов и рекрутских наборов. На следующий день после первого оглашения «политической программы» количество последователей Пугачева уже перевалило за триста человек. Мятежники не смогли взять Яицк, но захватили несколько мелких аванпостов (так называемых фортов, которые на деле были просто слегка укрепленными деревнями, населенными казаками и крестьянами, с маленьким гарнизоном) и к началу октября устроили свой «императорский» штаб возле города Оренбург.

А в Петербурге, где о мятеже пока еще ничего не знали, 29 сентября поженились Павел Петрович и Наталья Алексеевна. Девятью днями ранее отметили долгожданное русское совершеннолетие Павла, с которым в течение многих лет связывалось множество смелых предположений. Событие отпраздновали вечерним балом; в остальном оно прошло незамеченным. Свадьба полностью соответствовала традиционной схеме, включающей угощение для простых людей перед Зимним дворцом.

Бракосочетание царевича стало также началом и отправ- ной точкой для весьма важных и продолжительных взаимоотношений в жизни Екатерины. Исключительно эпистолярные, без элементов романтики, они развились в длительную, устойчивую дружбу. Человеком, о котором идет речь, был Фридрих Мельхиор Гримм, прибывший в Петербург в составе свиты старшего брата Натальи Алексеевны, Людвига, приехавшего на свадьбу. Гримм был немецким придворным знатного происхождения. Он родился в Регенсбурге в 1723 году, то есть был на шесть лет старше Екатерины. Перебравшись в Париж, Гримм поступил на службу к принцу Сакс-Готскому и герцогу Орлеанскому. Он стал также близким другом Дидро и других философов. С 1754 года он выпускает выходящий раз в две недели эксклюзивный информационный бюллетень «Correspondances littéraires», основанный аббом Рейналем (писателем и священником, по неизвестной причине исключенным из общества святого Сульпиция в Париже), который намеревался держать коронованные головы Европы осведомленными в области свежих книг, поэзии, театров, живописи и скульптуры. Пятнадцать (или около того) подписчиков получали копии через своих послов в Париже. Это было то издание, которое требовалось Екатерине, и она была постоянным его подписчиком.

Почти сразу же по прибытии в Петербург, после представления Екатерине и великому князю, Гримм получил от императрицы абсолютно неожиданное предложение — остаться в России и поступить к ней на службу. Во время свадебных церемоний Гримм мучился над ответом. Он должен принять предложение — таково было твердое мнение ландграфини. Гримм полагал, что императрица не ожидает отказа. Через много