Две лошади остались лежать на траве без движения, у третьейтяжело вздымались бока; упав, она перегородила дорожку, посыпанную измельченнымкирпичом. Те, что неслись следом, резко взяли влево и, ничего не вид передсобой, помчались прямо на людей. Трое или четверо успели отскочить, но у одногозаплелись ноги, и его, кричащего, затоптали.

– Хорош! – орал Джулз. – Хорош, говорю! Отставить огонь,кретины! Отставить, кретины!

Но бойня продолжалась. Глядя перед собой пустыми,отчужденными глазами, люди перезаряжали оружие. Многие из них, подобноРэйнберду, были ветеранами вьетнамской войны, и на их лицах, выжатых изастывших, лежала печать былых кошмаров, возведенных в степень безумия. Кое-ктопрекратил пальбу – одиночки. Пять лошадей полегло. Нескольким удалось спастись,среди них Некромансеру, чей хвост развевался, словно флаг на боевом корабле.

– Девчонка! – заорал кто-то, показывая на дверь конюшен. –Девчонка!

Поздно. Они только что разделались с лошадьми и не могли сходу переключиться. Не успели все развернуться в сторону Чарли – в глазабросилась жалкая фигурка в свитерке, в синих гольфах, поникшая голова, – анавстречу им уже бежали дорожки огня, точно нити губительной паутины.

Вновь стихия захлестнула Чарли, и это было ее спасение. Больутраты, невыносимо острая, сразу пошла на убыль, притупилась.

И вновь собственная власть раздразнила, разожгла еелюбопытство – чем не заманчивая игрушечная адская машина, о возможностяхкоторой можно только гадать?

Дорожки огня разбегались по траве, приближаясь красстроенной цепи.

«Вы убили лошадей, бандиты», – подумала она, и, вторя еемыслям, прозвучал эхом голос отца: БУДУТ МЕШАТЬ – УБИВАЙ. ВОЙНА ТАК ВОЙНА.ПУСТЬ ЗНАЮТ.

Да, решила она, сейчас они у меня узнают.

Кое-кто не выдержал и побежал. Едва заметным поворотомголовы она сместила линию огня правее и накрыла трех человек, превращая иходежду в горящие тряпки. Люди забились на земле в жестоких конвульсиях.

Что-то просвистело мимо ее лица, секундой позже что-тообожгло запястье. Это Джулз открыл огонь из второго пистолета, который взял уРичарда. Широко расставив ноги, он целился в нее, зажав пистолет в вытянутыхруках.

Чарли послала импульс: один короткий мощный выброс. Джулзаотшвырнуло, будто ударило невидимой бабой копра. Он пролетел метров пятнадцать,еще в воздухе превратившись в огненный шар.

И тогда побежали даже те, у кого нервы были покрепче. Точнотак же все бежали на ферме Мэндерсов.

ВОТ ВАМ, подумала она. ВОТ ВАМ ВСЕМ.

Нет, она не хотела убивать. Тут для нее ничего неизменилось. Изменилось другое: она будет их убивать, если ее к этому вынудят.Если они станут у нее на пути.

Она направилась к ближайшему особняку, что закрывал собойамбар, такой ухоженный, какие бывают только на календарях с сельскимипейзажами; просторная лужайка отделяла особняк от его брата-близнеца.

Одно за другим оглушительно лопались оконные стекла. Плющ,который вился по восточной стене особняка, заходил ходуном, во все стороныпобежали огненные артерии. Краска задымилась, пошла пузырями, вспыхнула. Пламявзметнулось вверх двумя руками и словно сграбастало крышу.

Распахнулась дверь, и оттуда выплеснулся истеричный войпожарной сирены и с ним два десятка секретарш, техников и лаборантов. Онинеслись по газону – к ограждению, где их ждал ток высокого напряжения ибеснующиеся собаки, – там они сбились, как овцы, в кучу. Стихия рванулась былонавстречу людям, но Чарли вовремя отвела взгляд, он упал на ограждение, и аккуратныеромбовидные звенья поплыли, потекли, закапали на землю слезами расплавленногометалла. От перегрузки ограждение загудело, точно басовая струна, и сталоразваливаться секция за секцией. Слепящие огненные брызги взлетали вверх. Надограждением плясали шарообразные электрические разряды, белые фарфоровыеизоляторы взрывались, как игрушечные мишени в тире.

Доберманы неистовствовали, мечась между внешним и внутреннимограждениями, как духи смерти. Шерсть на них стояла дыбом. Один наскочил наплюющуюся искрами железную сетку, и его, растопыренного, подбросило высоковверх. На землю упал дымящийся комок. Двое сородичей в припадке истериирастерзали его.

За особняком, в котором держали Чарли и ее отца, симметричноамбару находилось длинное одноэтажное прекрасно сохранившееся деревянноестроение, выкрашенное в красное с белым. Здесь был оборудован гараж Конторы.Распахнулись широкие створки, и, набирая скорость, выехал бронированный лимузинс федеральным номером. Верх был убран, и из машины торчали головы и плечи.Положив локти на борт, мужчина начал расстреливать Чарли из ручного пулемета.Куски вывороченного дерна разлетались перед самым ее носом.

Чарли повернулась к автомобилю и направила стихию по новомуруслу. Мощь стихии продолжала расти; при всей своей податливости она неуклоннонабирала силу, словно питала самое себя, словно это была перманентна цепнаяреакция. Бензобак лимузина взорвался, метнув в небо выхлопную трубу, как копье,и окутав облаком заднюю часть автомобиля. Но еще раньше ударной волной вдавиловетровое стекло, и заживо сгорел стрелявший, а специальные самозаклеивающиесяшины оплыли, точно свечи.

Машина еще двигалась по инерции в огненном ореоле, сбиваясьс курса, теряя очертания, превращаясь в подобие торпеды. Она дваждыперевернулась, и повторный взрыв Доконал ее.

Из второго особняка тоже повалили служащие, люди разбегалиськак муравьи. Она могла накрыть их огнем – и в глубине души ей этого дажехотелось, – но, собрав остатки воли, она заставила себя обратить стихию на самоздание – место, где ее и отца держали насильно и... где Джон ее предал.

Она дала импульс – все, на что была способна. Секунду ничегоне происходило, только воздух заколебался, как бывало во время пикников сшашлыками, когда раскалятся угли. А затем особняк разнесло на куски.

Единственное, что ей отчетливо запомнилось (та же детальвпоследствии фигурировала в показаниях оставшихся в живых очевидцев), это целехонькакирпичная труба, взлетевшая в небо, подобно ракете, в то время как особняк одвадцати пяти комнатах, объятый пламенем, развалился, словно карточный домик.Стихия, это огненное дыхание дракона, подняла на воздух камни, доски, целыебалки. Расплавленная пищущая машинка, похожая на завязанную в узел зеленуютряпочку для мытья посуды, описав крутую дугу, врезалась в землю меж двухограждений, образовав небольшой кратер. Со скоростью стрелы, выпущенной изарбалета, пронесся и скрылся из виду стул с бешено крутящимся сиденьем.

Жгучий зной сгущался вокруг Чарли.

Она озиралась, ища, что бы еще разрушить. Уже дымились двавеликолепных особняка (впрочем, от одного из них осталось только воспоминание),конюшни, останки лимузина. Даже тут, на открытом воздухе, пекло нещадно.