БИТЫ С ЖЕЛЕЗНЫМИ ГОЛОВКАМИ, И ГАДЮКИ, И КОРОТКИЕ КЛЮШКИ, ИМЕДЯНКИ...

Слепо метался рикошет по безумной траектории, и так же слепоблуждал взгляд Кэпа в полумраке конюшен, пока Джон Рэйнберд воевал с обоимиМакги. Наконец он уставился на зеленый пластмассовый шланг, местами оплавленный,на стене возле покореженной водопроводной трубы. Кольца шланга, висевшего накрюке, частично скрадывались остатками пара.

Внезапно в нем вспыхнул панический страх, столь же опасный,как случайная искра в заброшенной шахте, куда просочился газ. В первыемгновения страх был такой всеобъемлющий, что он не мог даже выдохнуть, неговоря уже о том, чтобы закричать, предупредить об опасности. Голосовые связкинамертво сомкнулись.

Потом отпустило. Кэп судорожно, одним глотком втянул полныелегкие воздуха и издал душераздирающий вопль:

– ЗМЕ-Я-ААААА!

Он не бросился бежать. Как ни сдал он, бежать Кэп Холлистербыл нс приучен. Он сделал несколько шагов на несгибающихся ногах, какзаржавевша механическая кукла, и схватил прислоненные к стене грабли. Онприготовилс забить, порубить, искрошить эту гадину. Сейчас... сейчас он...

СЕЙЧАС ОН СПАСЕТ ЛЕНЧИ!

Он бросился к оплавленному шлангу, воинственно размахиваяграблями.

Дальше все произошло в считанные секунды.

Агенты, почти все имевшие при себе личное оружие, и садовыерабочие, почти все вооруженные винтовками, цепью окружали приземистыег-образные конюшни, когда послышался протяжный вопль. Мгновение спустя –тяжелый глухой стук и что-то вроде сдавленного крика боли. Спустя еще мгновениедонеслись частые удары и тут же – отрывистый ватный звук, какой мог издатьтолько пистолет с глушителем.

Цепочка людей, окружавших конюшни, приостановилась, а затемвновь начала смыкаться.

Когда Кэп завопил и ринулся за граблями, внимание Рэйнбердаотвлеклось на один лишь миг, но и этого мига оказалось достаточно. Дуло,нацеленное Энди в голову, молниеносно поймало новую мишень – Кэпа; сработалинстинкт готового к прыжку тигра. И этот природный инстинкт сослужил ему плохуюслужбу – та самая пороховая бочка, на которой он так долго просидел,взорвалась, и его отбросило взрывом.

Энди подтолкнул его столь же молниеносно, ибо и у негосработал инстинкт. Когда дуло переметнулось на Кэпа, он крикнул Рэйнберду:«Прыгай!» – и дал такой силы посыл, какой ему давать еще не приходилось. Отадской боли, разорвавшейся в мозгу шрапнелью, у него помутилось в голове, и онпочувствовал, как там что-то сместилось, окончательно и бесповоротно.

Перегорело, подумал он. Мысль увязла в какой-то каше. Онпошатнулся. Вся левая половина разом онемела. Левая нога отказывалась служить.

(к тому шло, замыкание, перегорело, зараза)

Рэйнберд обеими руками резко оттолкнулся от края сеновала.На его лице изобразилось почти комическое недоумение. Но пистолет он невыпустил; даже все себе отшибив при падении, распластанный на полу, сосломанной ногой, он не выпустил пистолет. Он не сумел подавить крик от боли изамешательства, но пистолет он не выпустил.

А Кэп в исступлении уже колотил граблями по зеленому шлангу.Губы его беззвучно шевелились, разбрызгивая слюну.

Рэйнберд оторвался от поло. Волосы упали на лицо. Он мотнулголовой, чтобы они не мешали обзору. Его единственный глаз сверкал в полумраке.Рот скривила горькая гримаса. Он поднял пистолет и навел его на Энди.

– Нет! – вырвалось у Чарли. – Нет!

Рэйнберд выстрелил, дымок просочился сквозь сетку глушителя.Пул вонзилась в стену позади безвольно поникшей головы Энди; полетели свежиещепки. Рэйнберд подставил для упора здоровую руку и снова выстрелил. ГоловуЭнди так и отбросило вправо, из шеи – с левой стороны – хлынула кровь.

– Нет! – Чарли в ужасе закрыла лицо. – Папочка! Папа! Рука,поставленная для упора, соскользнула, и ладонь Рэйнберда беспомощно проехала подеревянному полу, оставившему в ней не одну занозу.

– Чарли, – прошептал он. – Чарли, посмотри на меня.

Цепь наступавших наконец замкнула кольцо вокруг конюшен;люди остановились, не зная, как быть дальше.

– Девчонка! – сказал Джулз. – Убираем девчон...

– Нет! – донесся ее крик, словно она услышала Джулза. Ичерез секунду: – Папочка! Папа!

Затем раздался еще выстрел, на этот раз куда более громкий,и одновременно с выстрелом полыхнула такая яркая вспышка, что все невольнозаслонили глаза. Из открытой двери конюшен выплеснула обжигающая волна,заставившая людей попятиться. А потом все увидели дым – дым и красные сполохи.И в недрах этого ада с детским лицом – заржали лошади.

Услышав обращенные к ней слова Рэйнберда, Чарли, хотя онабежала к отцу и мысли ее путались, – обернулась. Он лежал на животе и пыталсукротить пистолет, который так и плясал в его вытянутых руках.

Невероятно, но он улыбался.

– Вот так, – прохрипел он. – Чтобы видеть твои глаза. Ялюблю тебя, Чарли.

И выстрелил.

И тут стихия, выйдя из-под ее контроля, как бешенаявырвалась наружу. На пути к Рэйнберду стихия испарила кусочек свинца, которыйбы наверняка поразил в голову свою жертву. Мгновение казалось, что воздушнаястру колышет одежду Рэйнберда, а также Кэпа, находившегося чуть дальше, – и чтобольше ничего не происходит. Но колыхалась не только одежда, сама плотьколыхалась, тая как воск и обнажая кости, которые на глазах обугливались ипригорали.

Неожиданной яркости блиц на какое-то время ослепил Чарли; ноесли глаза ничего не видели, то в ушах стояло ржание лошадей, обезумевших отстраха в своих стойлах... и еще пахло паленым.

ЛОШАДИ! ЛОШАДИ! – отпечаталось в сознании. Она кружила наместе, ничего не видя перед собой. Сон обернулся явью. Это был и он, и не он.На какой-то миг возникла иллюзия, что она снова в аэропорту Олбани, маленькадевочка, и ростом на пять сантиметров пониже и худее на пять кило, а главное,совсем еще простодушная маленькая девочка, и в руках у нее пакет, выуженный измусорной урны, она ходи) по кабинам и дает им тычки взглядом, и серебро к ней впакет так и сыплется из щели возврата монет...

Вот и сейчас она дала тычок, можно сказать, сама того нежелая, и что ей теперь делать, спрашивается?

А тем временем всколыхнувшийся раскаленный воздух пробежализ конца в конец длинный проход между стойлами. Железные засовы, деформируясь иплавясь, падали на пол один за другим.

Словно выпущенная из некой биопушки, сметя по дороге Кэпа сРэйнбердом, стихия с ревом выбила заднюю стену конюшен и подняла на воздухдесяки досок и бревен. Щепки разлетелись веером ярдов на шестьдесят, раз тех,кто подвернулся ненароком, не хуже крупной картечи. Агенту Клейтону Брэддокуаккуратно срезало голову обломком деревянной обшивки, просвистевшим, какбумеранг. Его соседа раскроил пополам брус – этакий сорвавшийся пропеллер.Третьему отхватил ухо дымящийся клин, а он даже не сразу осознал это.