еще живой «яхь-список» – параноик и алкоголик.

И кстати об алкоголиках: Заур шел впереди вместе с двумя молодыми парнишками. Пытаясь что-то тихо им объяснить и, видимо, передавая громкость обильной жестикуляцией, он, кажется, перешел черту, потому что один из парней грубо его оттолкнул. Заур, ударившись о старый прогнивший забор, плюхнулся на зад. Никто ему помогать не стал, и я тоже решил, что это привлечет слишком много внимания, поэтому обошел его по другой стороне главной сельской дороги, которая, кстати, теперь стала улицей Султановых. Султановыми были Ахмад и его сын Салим. Решение было вполне логичным. Интересно, если бы Заур погиб в ту ночь в своем подъезде, в какой-нибудь административной единице республики решились бы переименовать улицу в его честь?

В мои планы входило посетить похороны Каримдина, затем сесть в машину и уехать. Но, конечно, этому не суждено было сбыться. Я решил, что могу сходить напоследок на место пожара.

На улице почти никого не осталось. Да и чем тут займешься? Из развлечений только одна кафешка в центре села, и меню точь-в-точь домашняя еда. Разве что в уголке автомат с колой и фантой. Поставь сюда гребаный игровой автомат, очередь выстроилась бы на сто метров.

Дойдя до бывшего края села, я заметил впереди множество новых домов. Выше всех, как и раньше, был дом Хабиба, но со всех сторон его окружили другие, поменьше. Старенький разваливающийся домик, к которому однажды приходил старик, чтобы завязать на дереве зеленый платок, тоже стоял, что было удивительно, учитывая его состояние. И ткань обнаружилась – на том же сливовом дереве, хоть и совсем выцветшая. Крапивы – главного врага городского жителя – не было, но ближе к лету она, как всегда, взяла бы свое. На развилке я свернул в сторону сгоревшего дома Муртуза и, как будто всю жизнь это делал, начал восхождение на холм. Оказавшись на самом верху, я поразился: почти весь полуостров был частично или полностью обжит. Но больше всего меня впечатлило отсутствие каких-либо доказательств существования дома Муртуза. Территория была выровнена, поделена на несколько участков, и в месте, где когда-то стоял дом главного подозреваемого, появился фундамент дома поменьше, и уже там, среди горы стройматериалов, я заметил старые обожженные балки – все, что осталось от этого страшного места. Но страшного не означало опасного. Будто в темном переулке открыли кофейню – все вдруг стало светлым, обычным, мирным. Хотя, возможно, оно было таким всегда до того, как в этом месте появился настоящий разрушитель – я.

– Уже через год после его… смерти… это место разобрали… по кусочкам, – говорил, запыхаясь, Заур, пытаясь подняться ко мне. – Все разобрали…

Я ничего не ответил, и он продолжил:

– Молодец! Правильно, правильно сделал, что не подошел ко мне. Зачем лишний раз показывать всем, какой ты гондон.

– Что тебе нужно?

– Ничего. От тебя мне ничего не нужно.

– Тогда не лезь.

– Знаешь, кто ты? Ты ебаный суслик. Или, сука, заяц. Вот кто ты! Ты заяц-очкошник. Я еще удивлялся, почему ты всегда нарываешься на проблемы, а потом выходишь целым! Съебываешься, как очкошник, как заяц, со всех ног, и, сука, живой. А вокруг тебя горы, блядь, го-о-оры трупов! – Заур схватил меня, но я легко от него отбился. Из внутреннего кармана у него выпала бутылка с прозрачной жидкостью. – Ох ты, накачался, да? Бороду себе отрастил? Немного пузо появилось. Мужиком, думаешь, стал? Да ты ни хуя не видел в этом мире! А я видел все! У меня на руках люди умирали! Женщины, дети! Ты думаешь, что ты хороший парень? Ты меня не стоишь! И Каримдина тоже! Это он тебя нашел с проломленной башкой и притащил сюда. Ты хотя бы раз ему позвонил?! Сказал ему спасибо за то, что спас твою жизнь?

– Я… – начал я, пытаясь скрыть удивление.

– Хотя бы, сука, раз, хороший человек, ты ему позвонил? Сказал «баркааллагь»? Он тебя на своих плечах протащил через всю эту гору до медчасти.

– Мне никто не говорил.

– Да иди ты на хуй, понял? Умник, всё тебе говори! Ты же журналист, до хуя умный, иди сам собирай информацию!

Наконец он замолчал, и я решил, что эта сцена себя исчерпала, но потом, уже себе под нос, Заур продолжил:

– Знаешь, ты подозрительно хороший невинный парень. Подозрительно. Ты слишком хороший парень… И пока ты лежал в больнице, я, навестив тебя, поехал домой навстречу этому гондону. Я целую теорию построил о том, как ты мог все провернуть. Я ничего не помню, но теория была охуенная, что это все ты. Так что радуйся, радуйся, что он, пока ты лежал в больнице, распорол мне живот, иначе я бы до конца недели тебя уже арестовал. И ты бы у меня во всем сознался бы. Я бы загнал тебе колючую трубу в жопу…

– Ты пьян. Как ты до этого докатился?

– Я бы привязал к твоим яйцам провода! Ты не знаешь, что я тут творил с пацанами, у которых бороды были побольше твоей! И ты, я вижу, туда же просишься. – Он зло улыбнулся, и в ответ я толкнул его.

Заур упал на землю, но чудом не покатился с холма. Он кое-как присел на зад. Теперь из его кармана вывалился еще и черный пакет с каким-то предметом.

– Приходи в себя и найди, где переночевать. Либо ты здесь замерзнешь, либо в машине слетишь с горы, – сказал я и развернулся.

– Знаешь, с кем я говорил только что? – задал вопрос Заур и этим остановил меня. – Знаешь, кто меня толкнул?

– Нет, – ответил я и терпеливо вздохнул.

– Это дети Каримдина. Они сказали мне две вещи, даже не знаю, какая важнее.

– Говори уже.

– Во-первых, они винят меня в его смерти. И тебя, кстати, тоже. – Он указал на меня предметом в пакете.

– При чем тут мы?

– Потому что, во-вторых, его убили. – Заур бросил в мою сторону пакет, и тот приземлился прямо у меня в ногах.

Я ошеломленно посмотрел вначале на Заура, потом на пакет. Он добавил:

– Не этим. Но убили.

Я поднял с земли пакет и медленно его раскрыл. Там лежал нож. Тот самый, охотничий. Возможно,