что и у Али, у других охотников, но ты мне говорил давно, что это довольно стандартная подошва, что многие носят их.

– И Каримдин, – выдохнул я.

– Каримдин? – переспросил он, и я понял, что самое время излить душу.

– Как хоронят людей? В этом селе.

– Что значит как? Закапывают, как еще!

– Держат ряды?

– Чё за ряды?

– Ряды родственников. Вот когда хоронят, стараются, чтобы ряд был из родственников, – или как получится?

– В основном держат ряд.

– Тогда скажи, почему Каримдин был в одном ряду с Муртузом и Гасаном?

– Ну… потому, что он их родственник. Так это же село…

– Да-да-да, все друг другу родственники. Но родственники бывают разные. Насколько близкий?

– Двоюродный брат, – сознался Заур и вздохнул, а я закатил глаза:

– И ты все это время молчал? Они с Муртузом двоюродные братья?

– Какая разница, кто кому родственник? Они вообще не общались много лет! С Муртузом никто с девяностых не говорил. Потому что сам перестал!

– Через год после пожара я попытался еще раз расследовать дело. Начал проверять всех, кто остался. Каждого. Тебя, жену Али, сестру Хабиба, всех людей, с кем успел познакомиться за это время. Просмотрел соцсети всех убитых. Я ведь до этого даже украл дневник его младшей дочки. В общем, я подумал, что это мог быть Каримдин. Через дневник я узнал, что Хабиб вдруг решил приехать в село на несколько недель. У него в селе намечались дела. Я поспрашивал…

– Землю он покупал. Собирался купить, точнее, – перебил меня Заур.

– Ты знал?

– Кто, по-твоему, помогал ему решать вопросы?

– Каримдин тоже был замешан?

– Да, он должен был договориться со стариком, чтобы тот продал эту старую хибару и землю и переехал внутрь села. Дом бы ему нашли.

– Сколько ему нужно было земли?

– Двадцать.

– Чего?

– Участков.

– Это же большие бабки.

– Я говорил тебе, Хабиб успел вовремя выскочить с полными карманами. Он хотел построить теплицы, большой цех, еще что-то. В общем, работу жителям. Все согласились вроде бы, а старик отказался. Потом у Хабиба начались какие-то другие проблемы, с деньгами. Жители начали жаловаться, что он что-то мутит. Подключился Ахмад, потом уже и до министерства дошло. Слишком много шума. Все временно остановили. Там воду проводить, газификация села, короче, суеты было много, решили перенести на весну переговоры. Ну вот – не дожил. Ты зря копал, нет там ничего. Про землю знали человек десять-двадцать. Конфликтов особых не было.

Я некоторое время помолчал.

– Не знаю. Я начал притягивать все теории за уши, подводить их к Каримдину. Тоже бывший участник войны, умеет стрелять, высокий, худой, но вроде крепкий, здоровый, охотничья обувь, он всегда везде первый появлялся, спасал меня и все время какой-то слишком добрый. Особенно для этого села. А еще он тоже был там, когда мы сажали Муртуза и Гасана, тоже вроде как виноват, но ему не приходило писем с отрезанными пальцами, хотя он тоже должен был быть в списке мести, а он остался жив. Вот еще выяснилось, что он двоюродный брат Муртуза. Если бы я тогда об этом знал, точно что-то сделал бы, кому-нибудь рассказал… Потом я сдался, потому что опять тупик. Нет мотива. В общем, сейчас, когда я ехал в село на похороны, мне было его жаль, но не до конца. Если бы я знал, что его убили, то сожалел бы по-настоящему. Но все это время я допускал, что он может быть убийцей… В общем, мне хотелось, чтобы убийца получил по заслугам.

– Хотел, чтобы им оказался Каримдин? – спросил Заур.

Я откинулся на стуле и уставился в потолок.

– Не знаю. Хоть так – от сердечного приступа, лишь бы сдох, даже если он Каримдин, главное, чтобы все закончилось… Не знаю, как объяснить. Кажется, я на секунду даже обрадовался, когда узнал о его смерти. Пиздец, конечно…

– Да… ты тоже на голову поехал.

– Я связь с ним не держал, потому что всегда допускал, что это может быть он.

– Он же тебе жизнь спас!

– Может, как раз для того, чтобы отвести от себя подозрения. Ну, я так думал. А вчера его убили. Это значит, что охота еще не закончилась. Этот человек ждал зачем-то пять лет, чтобы потом сделать один выстрел. Может, за это время он сто раз уже прошел рядом с нами! Изучал наши маршруты, места, где мы живем!

– Эй, успокойся! – рявкнул Заур и этим привел меня в чувство.

На секунду я обрадовался, что старый добрый охотничий пес вернулся и голос еще при нем.

– Хорош паниковать. Если бы мог – убил бы. Соберись. Я дал тебе нож, и теперь у тебя информации больше всех. Моя башка не работает, как раньше. Памяти нет, долго думать не могу, так что от меня пользы мало. А ты умный. Ты до хуя умный! Поэтому соберись и начинай работать. Где нужно, я помогу. Хоть какие-то связи у меня еще остались.

– Заур.

– Что?

– Спасибо, что решил еще повоевать.

– Оставь эти сопли. Просто давай попробуем… в последний раз. На связи. – Не дожидаясь какой-либо реакции с моей стороны, Заур отключился.

«Попробуем в последний раз», – сказал он и, вероятно, был прав, но я не ощущал этого «раза», да и предыдущих тоже. Точнее, я понимал, что мы сделали уже две попытки раскрыть самое жестокое убийство в истории республики, а затем и отдельно каждый из нас предпринимал какие-то шаги. Но если говорить о моем состоянии, то не было никаких нескольких раз, никаких нескольких попыток. Это было и оставалось одно большое дело, которое все эти годы высасывало из меня жизнь. В действительности я никогда не прекращал свое расследование, да и не верил, что Заур останавливался. Мы оба вели его по-разному, я бежал, а он пил, и это доказывало, что мы все еще внутри процесса, как бы ни пытались оказаться вне его.

– Начнем сначала, – произнес я вслух.

Если раньше я брался исключительно за конкретные убийства, то в этот