Мальчишка сглотнул и не ответил.

– Пить хочешь?

– Хочу.

Жуга поднёс к его губам берестяную кружку. Парнишка жадно выпил всё большими гулкими глотками и в изнеможении откинулся на одеяла.

– Я… поздно пришёл… – пробормотал он. – Не смог один… Они придут… Ноги…

Веки найдёныша сомкнулись, он задышал ровнее и вскоре снова уснул. Жуга укрыл его кафтаном и долго сидел неподвижно в молчаливой задумчивости.

– Чего там, Лис? – спросил Дьёрдь, уставши слушать тишину. – Чего, а?

– Да спит он, не шуми, – рассеянно ответил Жуга. – Я сонного настоя ему дал. Давай и ты ложись.

Дьёрдь отмахнулся:

– Какой тут сон! На три дня вперёд у Атанаса выспался. Я лучше так посижу.

– Как хочешь, – кивнул Жуга. Взъерошил волосы рукой и вдруг с размаху стукнул ею по колену. Дьёрдь аж подпрыгнул:

– Ты чего?

– Да не пойму никак… Ни разу не было, чтоб волколак за помощью к людям шёл! А этот…

– Попал в беду, вот и прибежал, – буркнул Дьёрдь.

– Э, не скажи. Такой и умирая к людям не пойдёт.

– С чего ты взял?

– Он – волк. Он кислого боится, да и серебра, наверное, тоже. А это значит, зверем он рождён, а облик человеческий лишь на время принять способен.

– А что, бывает и наоборот? – поразился Дьёрдь. – Неужто разные бывают волколаки эти?

– Конечно.

Донёсшийся из леса хруст заставил Дьёрдя вскинуть голову.

– Ты слышал? – мгновенно насторожился Жуга.

– Вроде сучок треснул… – несколько неуверенно сказал Дьёрдь.

– Вот и мне показалось. – Жуга потянул к себе посох.

– Может, волк?

– Да нет, так просто волка не услышишь… Не разберу никак, откуда… Вот опять!

Жуга всмотрелся в ночь, и на миг ему почудился зеленоватый блеск меж тёмных еловых стволов. Рука вдруг зачесалась под браслетом, и неосознанную мысль «Кто там?» вдруг поглотила жадная волна: «Отдай! Отдай! Моё!» – на сотни голосов кричала темнота. Даже Дьёрдь почувствовал себя неуверенно.

– Кто там, Жуга? – шёпотом спросил он.

Тот не ответил.

А через миг кусты подлеска расступились.

* * *

Он был большой, широкогрудый, без ошейника, с массивной круглой головой, чёрный, словно ночь. Жуга никогда в жизни не видел собак такой величины.

– Так вот какой ты, пёс дождя… – задумчиво проговорил Жуга и облизнул пересохшие губы. – Чего тебе надо?

«Уйди с дороги», – был ответ.

– Скажи сперва, зачем пришёл.

Взгляд пса остановился на Зимородке.

«Отдай мне этого ублюдка».

– Его ты не получишь.

Пёс глухо заворчал, шагнул вперёд и показал клыки.

«Не лезь в мои дела, щенок! Отдай, если хочешь жить!»

Жуга покачал головой.

– Ты уже слышал мой ответ, – сказал он. – Уходи.

«Тогда умрите оба!»

Жуга едва успел вскинуть посох, защищая горло – клыки с голодным хрустом вошли в деревяшку. Увесистое тело рухнуло сверху, скребя когтями полушубок, и оба, сцепившись, повалились на снег. Посох извернулся для удара. Пёс отпрыгнул в сторону, и в тот же миг, будто рухнула незримая стена, со всех сторон с лаем повалили собаки.

– Дьёрдь, берегись!

Предупрежденье оказалось лишним: слепой вскочил, словно только этого и ждал, отбросил ножны, и сабля засвистела в воздухе, плетя стальное кружево. Первые капли крови упали на тёмный снег. Опередив других, большая рыжая собака прыгнула с разбегу, целясь человеку в горло, и рухнула с наполовину отсечённой головой. Дьёрдь бился яростно, отчаянно, находя врага на слух, по запаху мокрой шерсти, по дуновению воздуха, по сотрясению земли, и собаки невольно сдали назад, ворча и огрызаясь.

Вожак был тоже здесь, везде и словно бы нигде, не дрался – танцевал, невидимый в ночи, ускользал в последний миг и снова нападал. Ни посохом, ни саблей его было не достать. Удары уходили в пустоту, в то время как клыки всё чаще находили свою цель. Штанины у Жуги окрасились кровавым.

И вдруг всё кончилось. Стая кинулась прочь, и через несколько секунд лишь разрубленное тело да следы напоминали о безумной схватке. Дьёрдь опустил окровавленный клинок и повернулся к Жуге:

– Что всё это значит?

– Сейчас… погоди…

Пятная кровью снег, он спешно собрал раскиданный в драке костёр, раздул огонь и отбросил кафтан.

– Ну, как он? – спросил Дьёрдь.

– Жив. Ни одна собака не смогла подобраться. – Травник поднял взгляд и только теперь заметил, что Дьёрдь сорвал повязку. – Неужто видишь, Дьёрдь? – сказал Жуга, вставая. – Не знаю, что бы я делал без тебя.

Тот помолчал, прежде чем ответить.

– Не вижу я, Жуга, – сказал он наконец. – Ни черта я не вижу…

Из воспалённых, красных глаз блестящими дорожками сочились слёзы.

Уснуть в ту ночь Жуга так и не отважился.

* * *

– А вот скажи мне, отчего он до сих пор человек?

– Эк спросил… Ну откуда мне знать? Может, слаб ещё, а может, луна пошла на ущерб, вот и не получается у него.

– А волком, значит, серебро его не возьмёт?

– Дед Вазах говорил, что нет.

– А над собой он, стало быть, не волен?

– Ну да. Само всё происходит.

– Дела-а…

Два человека шли вдоль леса по дороге. Тащили на носилках третьего. Соорудить носилки поделился мыслью Дьёрдь, решив тем самым две проблемы сразу – нести найдёныша стало легче, да и поводырь теперь не требовался. Похолодало, дорога подмёрзла. Шли всё больше по обочине и за день отмахали шесть, а то и семь вёрст, что для обоих было достижением немалым – шутка ли сказать! – слепой да хромой, да ещё с такой ношей. Собак было не видно и почти не слышно, только ветер изредка доносил издалека хриплый лай. Ни Дьёрдь, ни Жуга не сомневались, что в покое их оставили не надолго. Во всяком случае, не позже следующей ночи следовало ждать гостей. Зимородок проснулся только под утро, сжевал кусок хлеба, выпил настоя и уснул.

Дьёрдь шёл с новой повязкой на глазах и лишь ругался втихомолку, если спотыкался.

– Помнится мне, у тебя ножи были в посохе, – сказал он вдруг Жуге. – Чего ж ты дрался-то без крови?

– Ну, были, – хмыкнул тот. – Только вынул я их. А то, не дай бог, в драке распалюсь да и прибью кого ненароком. Да и в городе, если стража заметит, хлопот не оберёшься.

– Так и что с того?

– Ну… я ж не воевать иду.

– Вот как? Ну-ну… – Он помолчал. – Тогда давай лечи меня скорее, Лис, а то и впрямь ведь на куски порвут. Сослепу-то много повоюешь? А к слову говоря, кто они, собаки эти?

– Да чёрт их разберёт… – Жуга поудобнее перехватил смолистые рукоятки носилок и обернулся посмотреть, не сильно ли тряхнуло Зимородка. – Сбежали в лес да