– Ну да, смотри, даже на столе у него порядок.

– Это я только что протерла пыль.

– А дискеты куда убрала?

– Я их не видела, – Ольга Всеволодовна растерянно огляделастол. Она отлично помнила, что компьютерных дискет у Никиты всегда было много,обычно они валялись прямо на столе. Но сейчас ни одной не было.

Юрий Петрович стал открывать и закрывать ящики. Оннервничал, прищемил себе палец, но боли не почувствовал. В ящиках сына, гдеобычно творилось черт знает что, был идеальный порядок. И ни одной дискеты.

С тех пор как сын начал работать на компьютере, количествобумаг резко сократилось. Раньше рукописями, черновиками были забиты не толькоящики стола, но и антресоли, и даже нижняя полка платяного шкафа. Никита никомуне разрешал прикасаться к своим бумагам, при всем внешнем хаосе был в егорукописях какой-то определенный порядок, и любые попытки разложить, разобрать,приводили к тому, что потом он ничего не мог найти.

– А ты знаешь, Оленька, что у нас в доме был обыск?

– Может, все-таки милиция? – неуверенно спросила ОльгаВсеволодовна, – Мы ведь пока с тобой ничего не знаем. Вдруг там начиналоськакое-то следствие?

– Нет, Оленька. Это не милиция. Я звонил в прокуратуру. Нетникакого следствия. Несчастный случай…

Ольга Всеволодовна ушла в спальню, открыла ящик комода.Шкатулка с фамильными драгоценностями была на месте. На стенах висело несколькобесценных картин, подлинники Серова, Васнецова, Репина. Иконы восемнадцатоговека, старинный фарфор, столовое серебро, словом, все, чем могли бызаинтересоваться воры, осталось нетронутым. Обращаться в милицию по поводуограбления не было причин.

– Я уже смотрел, – покачал головой Юрий Петрович, – ценностиих не интересовали. Они искали что-то у Никиты в столе, они забрали все егодискеты, аудиокассеты и фотопленки. Возможно, еще какие-нибудь бумаги. А большеничего не тронули.

Ольга Всеволодовна тяжело опустилась на диван.

– Юра, мы можем с тобой только догадываться, что здесьпроизошло. Для меня с самого начала очевидно, что это не несчастный случай. Нокто и что сумеет теперь доказать? Да и зачем? – она говорила хрипло, монотонно,глаза ее застыли, и Юрий Петрович испугался, что опять начнется нервный ступор.– Нам, Юра, надо решить, когда мы будем хоронить урну.

– Да… урну… – кивнул он. – Оленька, ты как себя чувствуешь?

– Вполне нормально. Надо всех обзвонить, организоватьпоминки. И еще, надо заказать отпевание.

– Нет, – быстро произнес Юрий Петрович, не глядя на жену,опустился рядом с ней на диван. Она поймала его руку, сжала до боли пальцы.

– Что – нет? Юра, прости, что ты сказал?

– Не надо отпевать Никиту.

– Но как же?..

– Полчаса назад я говорил с Надей по телефону. Она сказала,чтобы Никиту мы не отпевали.

– Я еду к ней! – выкрикнула Ольга Всеволодовна вскакивая. –Я сейчас же еду к ней!

– Подожди, Оленька. Не надо пока. Она сама к нам приедет,позже. Завтра.

– Юра, ты с ума сошел? Она знает что-то! Почему ты сразу мнене сказал? Даже о звонке не сказал! Нет я должна поговорить. Это невозможно…

– Оленька, успокойся, пожалуйста, – Юрий Петрович обнял ее иприжал к себе, чувствуя, как она дрожит, как тяжело дышит, – скажи мне, тыверишь, что Никита погиб?

– Нет, – выдохнула она ему в плечо.

– Вот и правильно. Не верь.

Мифы, конечно, вещь недостоверная, вздорная, и идти наповоду у них не стоит, однако профессиональная этика все-таки не совсем миф,особенно если ты «диспетчер», посредник, и занимаешься таким деликатнымремеслом, как организация заказных убийств.

Не то чтобы Феликс Михайлович Виктюк сожалел о той неправде, которую сказал по телефону взвинченному до предела и потерявшемусамоконтроль Русову. Но остался неприятный осадок. Он впервые обманулзаказчика, причем постоянного, важного и нужного во всех отношениях.

Хотя он и не прилагал особенных усилий по сбору сведений обАнтоне Сливко, а все-таки кое-что выяснил. Узнал, что тетушка его не кто иная,как Астахова Зоя Анатольевна, бывший модный доктор, верная помощница Русова вего недавних шашнях с деятелями тоталитарных сект, а в последние четыре года –главный редактор издательства «Каскад», в котором печатаются книги ВиктораГодунова.

Лично с Зоей Анатольевной он знаком не был, виделся когда-топару раз, мельком, несколько лет назад. Почти не сомневался, что если имя егопокажется ей знакомым, то лицо она успела забыть. Это давало определеннуюсвободу для импровизации. Он решил, что будет неплохо сейчас, перед тем каклететь в Синедольск за положенным вознаграждением, все-таки познакомиться сЗоей Анатольевной, ведь она – единственная родственница исчезнувшего Сливко, иесли кому-то в мире может быть известно, где этот несчастный, так только ей,любящей тетушке.

Он позвонил в издательство и услышал, что главного редакторасегодня не будет. Зоя Анатольевна приболела. Набрал домашний номер, но трубкуникто не брал. Вечером, в начале десятого, он остановил машину в двух кварталахот дома, где жила Астахова, на всякий случай еще раз набрал номер. Но врадиотелефоне дребезжали протяжные гудки.

Астахова жила на третьем этаже нового многоэтажного дома. Онобошел дом, вычислил, где могут быть расположены ее окна. В одном пылал свет.Шторы не были задернуты, но снизу можно было разглядеть только верхнюю частьпомещения, вероятно кухни.

Феликс Михайлович отошел в глубь двора к детской площадке,огляделся и, покряхтывая, поднялся на высокую деревянную горку.

Отсюда открывалась более широкая панорама. Стал виден крайкухонного стола и какая-то темная груда на нем. Недолго думая Виктюк достал изпортфеля отличный морской бинокль, оглядевшись вокруг, приложил его к глазам иувидел, что груда была женщиной, которая уронила взлохмаченную голову на стол.Рядом стояли бутылка и стакан. Плечи женщины сильно тряслись. Судя по всему,она была одна в квартире, пила и плакала.

«Значит, нет уже Антона Сливко? – спросил себя Виктюк. –Однако надо все-таки уточнить. Мало ли по какой причине может пить и плакатьодинокая пятидесятилетняя женщина?»

Подъезд оказался с домофоном, Феликс Михайлович подождалнемного, а потом прошмыгнул вместе с двумя веселыми поддатыми девицами, которыени малейшего внимания на него не обратили, поднялся по лестнице и без особыхусилий справился со стандартным итальянским замком при помощи нестандартнойкитайской отмычки.