он верил, что Косей добудет ему и этот трофей, как только что перед ним освободился престол. Дверь за его фигурой затворилась, громко хлопнув, словно бы отсекая его прежнего от того, кто только что родился. Единоличный Са-Ра. Жестокий в своём великолепии и великолепный в жестокости.

Дуат. Инпу и Бахити.

Линда простонала, когда Инпу положил её на кровать в небольшом, тускло освещённом помещении. Рана ныла, хотя и не была глубокой. Бог мёртвых распрямился и засмотрелся на то, как девушка ненадолго откинула голову назад, справляясь с болезненным ощущением. Она открыла глаза и встретилась с его внимательным взглядом. Это продлилось несколько секунд, но обоим показалось, что дольше. Намного дольше. Он, знающий о людях всё. И она, только познающая тайны Дуата. Познает ли? Познаваемы ли они?

— Я умерла? — спросила девушка, хотелось спросить о сыне, но она понимала, что сейчас не время.

— Всего лишь в Дуате, — ответил он и поймал взаимную улыбку, но с его лица она сошла, как только он заметил на плече выжженное калёным железом клеймо.

Он прикоснулся к ещё не зажившей коже и произнёс:

— Это можно изгладить.

— Я не рабыня, — Линда чаще задышала, но ей хотелось спрятать позорную печать принадлежности, пусть даже и одной из величайших царских династий на свете, — но не хочу, чтобы метка исчезла.

— Почему? — ей удалось удивить бога мёртвых.

— Когда я выберусь отсюда, мой живой сын будет напоминать мне о том, что я не сошла с ума, а печать на плече — о том, как не стать рабом… снова, — она сосредоточенно сощурила глаза, — мне надо кое-что рассказать тебе, Инпу.

— Позже, пусть рана залечится, — он тронул её за бедро, и вместе с прохладой его пальцев она почувствовала, что боль отпустила, рана ныла, но не так, как ранее, — остальное довершат жрицы-врачевательницы.

Инпу кивнул и отошёл от ложа с Линдой, поспешив выйти из комнатки. У дверей стояли Гор и Бастет, вопросительно глядя на брата.

— Ну? — в нетерпении спросил Гор.

— Ты помог ей? — вторила ему Бастет.

— Я распоряжусь, чтобы её рану перевязали, — сказал тот бесстрастно.

— Инпу, — прошипела от негодования богиня-кошка, — иди к ней и помоги. Сам. Тебя же разрывает от противоречий.

Анубис глубоко вздохнул.

— У моего храма есть глаза и уши, то, что я внёс девушку сюда на руках, не осталось незамеченным…

— Разия… — догадалась Бастет, насмешливо произнеся имя наложницы и немного поморщившись.

— И она тоже, — подтвердил Инпу серьёзно, игнорируя шутливое женское настроение, — после того, как я разберусь со всем происходящим, я найду способ вернуть Линду обратно в её мир и время, а жизнь здесь пойдёт своим чередом… — подумав немного, он пояснил то, что двигало им по-настоящему: — Я стараюсь уберечь её.

— От своего гарема? — Кошка вопросительно выгнула бровь и саркастично усмехнулась.

Инпу с гневом посмотрел на неё. Гор согласно мотнул головой и придержал Бастет за локоть, удержав и последующие не озвученные слова в ней. Кошка несогласно дёрнула плечиком, но подчинилась, зная, что Анубис — самый дальновидный из них.

— Пусть твои жрицы побеспокоятся о ране девушки, а нам бы надо подумать о том, что делать со всем этим дальше, и неплохо было бы, если бы не на сухую, — предложил Гор.

Инпу улыбнулся и утвердительно качнул головой. Но не успели они отойти от входа в помещение, где находилась Линда, как туда проскочила бойкая полуодетая девица. Портер вздрогнула и приподняла голову, встретившись с удивлённым и восхищённым взглядом той, что несла в своих руках бинты и небольшой, пахнущий вязкими травами сосуд. Она присела рядом с Линдой на низкую кровать, поставив ёмкость на пол.

— А я думала, в мире Дуат всё делается по мановению руки Инпу, — произнесла учёная, когда девушка осторожно приподняла её ногу и положила себе на колени.

— Нет, — она весело захихикала, — тут и правду волшебный мир, мы не стареем, стараемся не вспоминать прежнюю жизнь, время здесь не течёт и ничего не меняется, это очень хорошо…

— Как будто окаменелости… — прошептала Линда, не сдержавшись.

Но девушка услышала её и сморщила лоб.

— Это неплохо, но вот незадача: оно действует и против, например, если не заниматься твоей раной, она никогда не заживёт, хотя Инпу мог бы помочь… — она прикусила губу, замолчав.

Линда бросил обеспокоенный взгляд на дверь, ей показалось, что их подслушивают.

— Он же бог, кто я такая, чтобы он снизошёл и лечил меня самолично? — она произнесла это нарочито громко.

Девушка тоже мельком взглянула на дверь и обмочила бинты в густом растворе.

— Он нёс тебя на руках, — тихо, как бы между прочим пояснила та.

— Как тебя зовут? — спросила Линда, отвлекая ту от бессмысленных измышлений.

— Нейн, — представилась девушка, улыбнувшись, и утопила материал в жидкости сильнее, стараясь, чтобы он лучше пропитался травянистым раствором, потом, сильно смущаясь, быстрым речитативом, не поднимая глаз, дополнила: — Я помню тебя, когда была ребёнком, ты появилась в храме моего бога, белокурая красавица со взглядом, который не опускала ни перед кем, беседующая с мужчинами на равных, — последнее было произнесено почти шёпотом. — Девочки говорили всякое, но я верила каждому твоему слову, тебя привёл сам Инпу, Бахити, белую волчицу, жрицу Инпу, истинную, говорящую с богами, — она вытащила материал и начала оборачивать его вокруг раненого бедра Портер.

— Ты ошибаешься, Нейн, это чистая случайность, — произнеся это, Линда вдруг поняла, что сама себе не верит.

— Может, я и ошибаюсь, но боги — нет, — девушка сделала последний оборот ткани вокруг ноги Линды и отёрла руки о полотенце, висящее на её талии. — Всё, госпожа, — девушка встала и, поклонившись, уже было хотела покинуть Линду, как та задержала её за руку.

— Я хочу очиститься от крови, и мне нужна одежда.

— Но тебе сейчас нужен покой… — возразила та.

— Я прошу тебя, — в голосе Бахити слышалась и просьба, и приказ одновременно, решимость, которой трудно сопротивляться.

Девушка, немного сомневаясь, правильно ли она поступит, согласно кивнула:

— Я принесу воды, помогу помыться и привести в порядок волосы.

— Спасибо, — с облегчением поблагодарила её Линда.

Та вышла за дверь, незаметно пройдя мимо залы, где в это время беседовали боги.

— Я хочу отпраздновать счастливое возвращение, — произнёс Гор, — вели своим жрицам накрыть самый роскошный стол и подать лучшее пиво, прикажи им танцевать, а музыкантам играть, пусть все они услаждают наши очи и слух, и пусть угроза, что висит над нами, рассеется так же, как дымка на небе, и явит нам решение.

Бастет рассмеялась.

— Если ты хочешь испить чашу вина, необязательно подводить под это все железные доводы