— Ты будешь спрашивать? — негодующе прошипела Бастет, согнув и разогнув пальчики с острыми ноготками.

— Её — да, — ещё раз подтвердил свои слова Инпу, — смертная пришла сюда по доброй воле, не как все те жрицы, что сейчас перед нами, и пришла сюда не из-за меня, и не для меня она: как только девушка поможет мне, а я ей, верну её в Маат.

— Ещё бы понимать, как это сделать… — проворчал Гор, не понимая природу чувств брата, — ты слишком долго был с людьми, Инпу, ты начинаешь верить в сказки.

— Сделаю всё невозможное, ведь она же сделала, появившись здесь, — твёрдо произнёс он и поднялся со своего места, двинувшись в сторону выхода — туда, где сидела Портер.

Бастет и Гор мрачно переглянулись друг с другом. Они переживали за него. Вынесет ли его гордость ещё одну насмешку Эннеады? Поверят ли ему те, кто должен? Семья, родные…

— Исцелятся ли раны Инпу? — загадочно спросила Бастет, проследив за направлением шагов Анубиса.

Бог мёртвых неспешно прошёл сквозь стайку танцующих и показывающих акробатические номера, самых красивых из всех, что когда-либо дарила ему Земля, в меру пьяных девушек. Запахи благовоний и шедека* окутывали его, нежные руки задевали, пытаясь обратить внимание на их обладательниц — не менее чувственных. Но его манил другой цветок, выросший в пыли и суете шумного огромного города, где нет места долгим раздумьям и крепким чувствам, по сравнению с которым столицы древних могущественных государств — всего лишь бледные тени его подобия. На вид у цветка шёлковые лепестки. На ощупь — жёсткие. Он знал, что глубже сладкий нектар — то, чего девушка не знает даже сама о себе. Немного суетливая мелодия, которую рождали инструменты в руках жриц, разбивалась о его медлительность, а звуки печальным благозвучием ударялись о его слух.

Инпу остановился возле Линды и повернул голову в сторону Разии.

— Так ты встречаешь мою гостью? — спросил тот мягко, но жрица слышала в голосе потаённые нотки рычащего зверя, отстаивающего своё.

Идея показать, кто здесь хозяйка, той, что прибыла как госпожа на руках бога в место, где Разия чувствовала себя полноправной властительницей, а поклонение ему было наивысшей целью жрицы, показалась теперь нелепой. В звуке его голоса ей послышалась ещё и безмерная усталость, а также разочарование. Разия не нашла что ответить и склонила голову в знак согласия с господином, но больше для того, чтобы избежать взоров других жриц, слишком долго находившихся под её безусловной и не всегда справедливой властью, до поры до времени смириться, припрятав свою гордыню. Её достоинство не выдержало бы, ведь сбежать сейчас равносильно самоубийству.

Линда с затаённым дыханием наблюдала за действом, что перед ней разворачивалось. Она протянула к нему руку, увлекаемая его ладонью, помогающей ей подняться на ноги. У неё не было хозяина. Её внутренняя уверенность в этом передалась и тому, кто вёл её к месту, где расположились боги. Инпу знал, что она не равная, но достойная. Иногда намерения говорят о людях больше, чем слова. Оставалось лишь действовать. Ещё. В мире, в котором время не имеет никакого значения, только поступки обладали силой. Линда видела отношение Инпу к себе, но она не гордилась, она даже не думала так об этом, она не заслужила это ничем, кроме своего упорства. Просто они совпали. Смертельная усталость и вера в сказку. Созвучие бога и смертной. Даже инструменты, играя в унисон, не были столь пронзительны, как эти двое, бесшумно шагавшие по каменному полу, усеянному лепестками лотоса, рука об руку.

Гор предусмотрительно отодвинулся и покровительственно взглянул на Линду. Перед девушкой тут же поставили кубок и налили вина.

— Как тебе пир, что я организовала в честь тебя? — шутливо спросила Бастет и, заметив, как вытянулось от изумления лицо Линды, хохотнув, продолжила: — А ты думала, это он? — девушка указала на синеглазого бога. — Разве наш вечно мрачный Инпу на такое способен? Он только и мог бубнить о том, зачем ты здесь…

Линда решила отложить разговор с Инпу на потом. Не веселиться на празднике в свою честь было бы плохим тоном. Музыка сменилась на более плавную, располагая к неге. Она с опаской взглянула на бокал с вином, а потом на Анубиса. Тот улыбнулся. Он понял её без слов.

— Ты не найдёшь здесь свою смерть, — произнёс он одними губами.

Вино опалило горло терпкостью и лёгкой кислинкой граната. Выпила до последней капли. Гор хохотнул, когда заметил, как Линда в блаженстве прикрыла глаза. Она ощутила, что кровь, толкнувшись о частые удары сердца, побежала по артериям и венам, словно река Нил при разливе. Напиток слегка опьянил, расслабив. Богиня-кошка болтала о чём-то, развлекая их беседой, иногда посмеивалась над некоторыми неуклюжими девушками, пытающимися танцевать так же искусно, как умелицы. Воздетые кверху руки и качающиеся в такт ударным инструментам бёдра отдалённо напоминали танец восточных арабесок. Линда не могла не провести аналогию, с изумлением отметив, что её тело хотело отвечать музыке.

Девушки двигались всё энергичнее, инструменты звучали всё громче, атмосфера накалялась всё сильнее. В воздухе разливался жар. Присутствующие разомлели. Аромат благовоний и тел, обильно ими смоченных, дурманил голову. В кубках богов не переводилось вино. Гор и Бастет жадно пили его, закусывая экзотическими неземными фруктами. Кошка щёлкала пальцами и подпевала мелодии. А Линда задумалась о превратностях судьбы. Происходящее вновь казалось сном: тонким, таким же, как состояние за несколько минут до подъёма с солнцем, светящим в окна, негой и желанием ещё немного побыть в утренней полудрёме.

— Я хочу танцевать, — захмелевший раскрасневшийся Гор, тряхнув кудрями, хлопнул по коленям ладонями и вскочил на ноги, широко улыбнувшись жрицам, танцующим возле стола и притворно смутившимся.

Бастет не спеша и чувственно поднялась вслед за ним, потянувшись, и впрямь напомнив Портер чёрную, ленивую, насытившуюся пантеру. Она фыркнула, заметив, как Гор присоединился к девушкам, теперь уже по-настоящему скромно потупившим свои очи в пол, поняв намерения бога.

— Не здесь! — выкрикнула она ревниво и щёлкнула тонкими изящными пальчиками.

В мгновение ока зала исчезла, явив четырём огромную, похожую на смотровую, площадку. Облако золотой пыли окутало пространство вокруг них, медленно пробуждающее чувственное желание во всех присутствующих. Звук мелодии и шум застолья стихли, и они оказались в оглушающей тишине. Оставалось только смотреть. Вот только смотреть надо было… в бездну. Девушка вскочила на ноги, ощутив движение сзади, и поняла, что одновременно и движется, и стоит на месте. Вернее, двигалась площадка. Ей казалось,