– Да! Говорит, лучше бы сам. Сам-то был застрахованный!

– Олечка, типун вам на язык…

– Смотрите, как бы вас туда не заслали…

– Исключено. Я буду заниматься Григорием Пасько.

– Ой, а вы мне про него объясните, он шпион или не шпион? Меня подружка спрашивает, а я сама понять не могу…

– Он не шпион, просто у нас бардак в том, что считается секретным, а что нет…

– То есть любого могут посадить? – округлились глаза у Олечки.

– Нас с вами не посадят… – успокоила Елена. – По крайней мере до принятия присяги…

Толпа в фойе оживленно обсуждала вчерашний диалог Путина с народом в прямом эфире и цены на новогодние туристические путевки. Летали сладкие слова: Прага, Венеция, Таиланд… Но Еленина возможность подышать иноземным воздухом на Новый год была реализована вчерашним загулом, и она не жалела…

– Вы сдадите сегодня кусочек по Пасько? – спросил замглавного. – Там вроде «Яблоко» какую-то резолюцию про него приняло…

– Сдам… – Сил на то, чтобы что-то писать, не было совсем, понадобились еще две чашки кофе.

Написав обещанный текст и отправив его замглавного по электронной почте, Елена вдруг задумалась на тему Нового года. Строго говоря, осталось пять дней, а у нее еще не было никаких планов. В прошлом году плавали с Каравановым на каком-то новогоднем корабле, наполовину выкупленном его фирмой, по красивому, шумному, вкусному и энергетичному Средиземноморью.

На Новый год до этого были у общих друзей. Два года тому назад в каком-то пансионате. Все эти варианты предполагали парность, так что надо было искать новую структуру…

Она включила на компьютере программу «аська». Никиты там не было. И хорошо. Сказать ему было совершенно нечего…

– Вот смотри, на прошлой неделе их атомная подлодка на учебке зафигачила аж три межконтинентальные ракеты. До этого такая же подлодка зафигачила четыре, – возбужденно бубнил коллега за соседним столом по телефону. – Это никакая не подготовка к переговорам о сокращении СЯС. Это они будут скоро фигачить по Ираку, им доктринальные документы позволяют ракеты пускать, если против них использовано оружие массового поражения. Они завтра порошок себе по Белому дому рассыпят, объявят, что это из России, и начнут тоже по нам ракетами фигачить…

Сил это слушать не было.

В «аське» появился Караванов.

Караванов. Привет.

Белокурая. Привет.

Караванов. У меня вчера был навороченный компьютерщик. Перетряхнул весь комп. Теперь все летает, когда грузится. И экран не мелькает.

Белокурая. Счастливый!

Караванов. Может и тебе все сделать. Кстати, сказал, что очень плохо установлены все программы на моем.

Белокурая. Ясное дело: не он же ставил…

Караванов. Дать его тебе?

Белокурая. Да у меня дома все нормально, а в офис его не пустят… тут свои блатные лоботрясы.

Караванов. Жалко. У меня теперь даже глаза перестали уставать. Хочешь, я тебя с ним «аськой» запараллелю, он объяснит, что тебе сделать.

Белокурая. Да я все равно не пойму… К Новому году готовишься?

Караванов. Не-а… Как говорил Утесов: «Женатому человеку плохо дома, холостому – везде».

Белокурая. Как будешь праздновать?

Караванов. Напьюсь, как обычно.

Белокурая. Как обычно в Новый год?

Караванов. Как обычно всегда…

Белокурая. А ты разве теперь каждый день напиваешься?

Караванов. Нет… не каждый.

Белокурая. Тогда почему «как обычно»? Очередная манипуляция: ты виновата в том, что я пью? Меня теперь голыми руками на чувство вины не возьмешь…

Караванов. Да при чем тут ты?

Белокурая. А как себя чувствуешь?

Караванов. Нормально.

Белокурая. А я плохо. Столько вчера напитков было намешано. Еле проснулась. Удивилась, что в своей постели и одна…

Караванов. Привыкание к утренней постели займет время.

Белокурая. Конечно, особенно когда просыпаешься на цветах, как покойница, но среди разбросанных презервативов…

Караванов. Такому любая покойница позавидует!

Белокурая. Мне открытки шлют с Новым годом. Из них следует, что народ еще не расчухал про наш развод.

Караванов. Мне такие же шлют.

Белокурая. У тебя есть дуршлаг?

Караванов. Есть хозяйский.

Белокурая. Могу тебе отдать зеленый. У меня два: зеленый и синий.

Караванов. Не надо. Не люблю пластмассу.

Белокурая. Тебя там кто-нибудь кормит?

Караванов. Да я вроде и сам не инвалид. Говорят, молодому человеку нужна женщина – любовница, зрелому – подруга, старому – кормилица… Я – человек зрелый, обойдусь без кормилицы.

Сзади к Елене подошел главный:

– Знаете, я послушался вашего совета и улетаю в Швейцарию.

– Здорово! – обернулась Елена. – На лыжах кататься?

– Да. Жена тащит. У нее подружки все туда едут. Я ж на этих лыжах совсем не стою. Мы-то привыкли к нормальным лыжам!

– Так можно не кататься, можно и на горочке постоять, на других посмотреть. Главное ведь для нового русского не съехать, а обмундирование купить! – усмехнулась Елена.

– Тот самый случай, – кивнул главный. – У меня к вам просьба. Вот я уеду, а вы сдайте материал про Патронова. Ладно? Мне Олечка на мобилу отзвонит, а я обещаю огласить все ущелье радостным криком в честь этого. Договорились?

– Хорошо…

– Лен, слышишь? Бабы-то как отрываться начали… – окликнула Катя. – Жительница Запорожья Елена Солод, прославившаяся тем, что изменила фамилию, имя и отчество на Усаму бен Ладен, принесла в редакцию запорожской газеты «Досье» несколько фотографий без одежды и попросила их опубликовать.

– Она же там куда-то баллотируется? – напомнила Елена.

– Не, так не баллотируются. Так отрываются…

Дома Лиды не было. Елена включила компьютер, там была открытка от Никиты. Тюльпаны, по которым толстыми желтыми буквами было написано: «Здравствуй, моя милая Леночка!

Мне даже не по себе от того, что кому-то не безразлично, что у меня творится внутри и снаружи.

Мне горько осознавать, что не могу достойно отблагодарить Тебя. Но я не вешаю свой нос!

Как говорится – «Еще не вечер», а уж тем более не ночь, и еще рано гасить свечи. Я обязательно добьюсь своего, чтобы Тебе никогда не было бы стыдно за то, что Ты знала меня, что я мог быть, пусть короткое время, с Тобой рядом. Я страшно благодарен судьбе за то, что она подарила мне Тебя! Твой несносный мальчишка…»