– Знаете, хочется что-нибудь элегическое… А в Питере открылась доска Владимиру Далю. А кстати, где-то в Кемеровской области сегодня хоронят мужика, ставшего прообразом памятника солдату в Трептов-парке…

– Что-то у вас под Новый год такие инфернальные запросы? – спросила Елена.

– Возраст… А собственно, что такое Новый год? – пожал он плечами. – Сначала всю ночь нарушать диету с нужными людьми, а потом целый день пить лекарства.

– А если сшить карнавальный костюм и пойти в нем на Красную площадь?

– Нет… Помните, как в анекдоте про нового русского, который принес елочную гирлянду сдавать в магазин обратно. Возьмите, говорит, она бракованная: висит, блестит, горит, но… не радует.

Захотелось прижаться к нему плечом и погладить его по лысеющей голове. Однако штатное расписание тактильного контакта не предусматривало… Елена попробовала выразить это взглядом, главный часто заморгал и ушел.

Подумала, что ее как раз радует Новый год и совершенно не важно, как и с кем будет его встречать. Будет его встречать с собой. Ведь она всегда воспринимала Новый год как праздник, который делает для других: готовит подарки, украшает елку, накрывает стол, наряжается и создает атмосферу…

А вот сегодня она шла с Никитой веселиться для себя за 300 долларов. Чтобы одеться так, чтобы ей понравилось, чтобы оттянуться по полной программе…

– Кать, покупаю себе праздник с мужиком за 300 долларов. Что на это скажешь? – поискала она сочувствия.

– Дороговато, ну да ладно… – откликнулась Катя. – Кстати, тут у меня в новостях похожее. В Австралии появилась предновогодняя традиция. Главы некоторых компаний в качестве премии сотрудникам-мужчинам вместо денег или подарков заказывают проституток. Многие директора устраивают своим коллективам прогулки на яхтах по заливу в компании проституток или заказывают вечеринку в ближайшем борделе. Мельбурнские бордели в предновогодние дни засыпаны корпоративными заказами.

– Так там фирма платит…

– Давай начнем компанию за то, чтоб к следующему Новому году тебе от газеты подарили не набор шампуней, а мальчика по вызову!

Елена скомкала рабочий день и побыстрее оказалась дома. Надо было подобрать наряд, украшения и косметику, чтоб все упали. Прежде одевалась «под Караванова». Стильно, но вежливо и добропорядочно. Караванов ходил в заунывных костюмах, но умудрялся напяливать под них совершенно не сочетающиеся рубашки и галстуки. Он никогда не чувствовал, когда расцветки или рисунка было «много». И радостно делился:

– Смотри, как я подобрал… – хотя подборчик обжигал глаза даже самому усталому дальтонику.

Чтобы успокоить эту картинку своим телом, Елена облачалась во что-нибудь среднеарифметическое, сдобрив его украшением или шарфиком.

Караванов совершенно не умел одеваться ярко или спортивно. Это было не про него. И потому при виде плечистого Никиты в молодежной косухе и потертых джинсах у Елены от восторга замирало сердце. Она мгновенно чувствовала себя юной девчонкой, готовой сесть рядом с ним на мотоцикл, и, чтобы вернуть равновесие, опекающе спрашивала:

– Ты так и на переговоры поедешь?

А Никита улыбался:

– У меня сегодня нет переговоров.

Так что на новогоднюю вечеринку не стала экономить в красках и линиях. Надела совершенно прозрачную кофточку, лосины в немыслимую обтяжку. На все это полагалась гипюровая накидка, как бы все скрывающая, но на деле только подчеркивающая обнаженку.

Лидиными мазилками выкрасила себе несколько прядей в малиновый цвет под кофточку и на лицо взвалила килограмм косметики в стиле: «Я начинаю новую жизнь…»

Так что, когда Никита нарисовался у входной двери, он издал возглас восторга, смешанного с недоумением. Обошел ее со всех сторон и покачал головой:

– Вот ведь можем, если хотим…

Он был невероятно хорош собой в строгом синем костюме и смотрелся возле нее, как солидный господин, склеивший молодящуюся оторву. Именно этого Елене и было надо. Не потому что в клубе сказали бы: «Пошла вразнос перед климаксом!» А потому что в голове уже давно пульсировало: «Если не сейчас, то когда?»

Она чувствовала себя более молодой и праздничной, чем тогда, когда действительно была молодой, растила Лиду, водила ее в школу… Хотелось веселиться и добирать все, в чем было отказано в правильные годы браков.

Вечеринка проходила в огромной зале модного ресторана. У входа встречали два швейцара с собачьими масками на лице.

Уже в гардеробе творилось что-то невообразимое.

Вовсю орал собачий вальс, и парочка массовиков-затейников в собачьих костюмах бросилась прикалывать на грудь надписи в золотых рамочках.

– Уважаемые сука и кобель! – радостно кричал массовик-мужчина. – Мы искренне рады приветствовать вас на празднике нашего «Собачьего вальса»! На сегодня вам присвоены почетные имена «Шарика» и «Стрелки»!

– Ваш столик номер шесть вместе с песиком Фафиком и Джулей! – добавляла массовик-женщина, обдавая густой волной парфюма.

За спиной толпились гости, уже обращенные в персонажи собачьего вальса. Многие с детьми и собаками на поводках. Елена начала кивать и махать из-за спины Никиты знакомым.

– У богатых свои причуды, – скривился он.

В зале, украшенном этикетками собачьего корма, гирляндами из поводков и ошейников и огромными пенопластовыми косточками, чинно рассаживался народ, отдавший собак обслуживающему персоналу. Наиболее мирные моськи носились по залу, а солидные псы, привязанные к батареям, мрачно озирались и рычали друг на друга.

Бумажные скатерти и салфетки на столах состояли из рекламы собачьей жратвы, а на столе, посреди солидных приборов, сияли никелированные собачьи миски.

– Ну, есть из собачьей миски, это уж слишком… – шепнул Никита.

– Скажи спасибо, что на тебя намордник не надели… – ответила Елена.

Председательствующий в клубе, президент известного банка, с нанятой на вечер модной артисткой вышли на сцену под звуки фанфар. Он был во фраке с собачьей головой, надетой на блестящую лысину, она – в переходном варианте низкого лифчика и высокой набедренной повязки из собачьего меха.

– Дорогие гости! Идея отметить Новый год в подобном формате пришла нам в голову, когда мы поняли, что слишком собачимся друг с другом в жизни и бизнесе. Посему мы решили насобачиться за сегодняшний вечер на целый год вперед и впредь общаться друг с другом по-человечески! – начал он поставленным голосом.

– Ура!! – завопили и весело загавкали гости из-за столиков.

Елена с Никитой сидели с симпатичной парой. На декольте дамы было написано «Джулька», на лацкане смокинга господина «Фафик». Елена была хорошо знакома с обоими и, представив Никиту, начала оживленно болтать.

– Это потрясающе, – сказал Фафик, разделывая в собачьей миске рыбным ножом витиеватую закуску. – Никто, кроме Селезнева, не может выступить против бомбежек Ирака! А где все наши правозащитники? Или иракцев бомбить можно, а чеченцев нельзя?