Даже тренированную Елену такие мероприятия выматывали, но ходить на них было нужно, чтобы держать нос по ветру. Зазевавшись, рисковала перестать понимать, что происходит, кто кому Вася, куда движутся какие энергетические потоки. Политика в стране подходила быстро, как тесто, и так же быстро скисала, будучи невыпеченной. Елена не была чистым политическим обозревателем, но понимала, что без руки на политическом пульсе невозможно шифровать и остальные процессы.

Она взяла размноженные проекты документов съезда и двинулась на фуршет. Из-за ближайшего накрытого стола помахал пожилой политический эксперт из правых, Елена подошла к нему, окруженному молодыми журналистами.

– Здравствуйте, Леночка, – поцеловал руку и, протянув бокал с шампанским, продолжил начатое ранее. – Как говорил Гегель, вещь, не испорченная ничем, с самого начала никуда не годилась…

– А как же программа 500 дней? – возразил юноша, поправляя модные очки.

– Чистый популизм! И вообще, революционеры, это, как правило, недоучки, они разрушают мир, потому что не знают и не чувствуют его законов и вектора его развития. – Он наклонился к Елене. – Как вам Гриша?

– Сдулся, – поморщилась Елена. – Главное, никаких шансов, что он будет сливаться с СПС.

– Зачем ему? Посмотрите на него и на Немцова. Гриша всегда жалуется, Борис всегда фонтанирует. В принципе они в одном жанре, но первый – пробная модель, а второй технологически улучшенная. К тому же с опытом работы от губернатора до вице-премьера. К какому хирургу вы пойдете оперироваться, к тому, который все время обличает Минздрав, или к тому, который все время стоит у стола?

Tyт позвонила Лида:

– Ма, ты не пугайся, я уже совсем хорошо себя чувствую… Тут за мной на тачке приехали. Понимаешь, сегодня в клубе «Форпост» Умка при участии «Станции Мир», «СиЛи» и «Выхода»!

– Что ты несешь? – испугалась Елена. – Ты решила нагулять осложнение? Сиди дома!

– А я уже… Ты хочешь сказать: «В следующий раз я тебя лечить не буду!» Ма, ну, правда, уже все нормально, я замотала горло, жую жвачку и сосу «минтон».

– Здесь очень людно, – ответила Елена, – иначе бы я тебя обматерила.

И отключила телефон. Ее аж затошнило от этого легкого детского предательства. Было ясно, что нельзя с такой ангиной шляться по клубам; было понятно, что, в случае чего, проблемы лягут на мать; было неприятно, что вчера Лида потребовала полного включения на себя, разыгрывала умирающую, а сегодня… Правда, совсем не помнилось, что сама двадцать лет назад поступала так же. И вроде обходилось…

Но сейчас захлестнула обида. Не потому что вчера она осталась дома и скакала вокруг дочери, а потому что ненавидела, когда с виноватым лицом ставили перед фактом.

«Ах, так? – сказала она себе. – Так вот! Я из принципа пойду с Никитой веселиться за 300 долларов. Потому что всем на меня наплевать! И если еще и мне будет на себя наплевать, тогда вообще не понятно, зачем все это…»

Дома орала музыка из Лидиной комнаты, на постели были разбросаны ее вещи и лекарства от ангины. Елена выключила музыку, прикрыла дверь, включила свою музыку в своей комнате. Осознала, что совсем недавно научилась включать музыку себе. В Лидином детстве это была классика для девочки; потом фоновая музыка, нравящаяся мужьям. И только сейчас, на пятом десятке, для себя, любимой. Поздновато…

Включила компьютер, нашла там Никиту и радостно написала ему.

Белокурая. Гладь костюм, моя радость!

Никита. Привет! Что случилось? Идем в ЗАГС?

Белокурая. Ну, если ты за вчера развелся, то это обсуждаемо.

Никита. За вчера не успел.

Белокурая. Раз не успел, то в качестве наказания пойдешь со мной завтра на клубный Новый год.

Никита. Не уверен.

Белокурая. Я помню, ты обычно выделываешься два часа, потом соглашаешься. Давай сегодня нарушим традицию.

Никита. Интересный у тебя способ флиртовать. Ты, видимо, привыкла делать это с мужиками, у которых вообще нет самолюбия.

Белокурая. Привыкла с разными. Представляешь, Лидка с жуткой ангиной поперлась в ночной клуб на концерт. Мне и страшно за нее, и обидно за себя. Это истощило мой психологический ресурс.

Никита. А чем я могу здесь быть полезным? Мальчиком для битья, восстанавливающим ресурс?

Белокурая. Именно.

Никита. Скажи честно, зачем ты меня таскаешь на смотрины? Ты уже видела, что я сюда недорос… Или тебе больше некого.

Белокурая. Конечно, некого. А если честно, то мне с тобой клево проводить время. Опять-таки все бабы завидуют, когда тебя видят.

Никита. Сколько стоит это удовольствие?

Белокурая. Какое?

Никита. Прием, на который надо гладить костюм.

Белокурая. Как в анекдоте: халява, сэр!

Никита. Ты же знаешь, как я люблю эту всю вашу халяву!

Белокурая. Как же с тобой непросто…

Никита. С простым ты бы давно соскучилась!

Выключила компьютер, налила ванну, насыпала туда морской соли, взяла книжку любимого Честертона и попыталась расслабиться. Но уже с первых строк чтения поняла, что не может… потому что ждет, когда повернется в дверях Лидин ключ. С одной стороны, было ясно, что девочка постарается остаться у бойфренда или подруги, чтобы избежать осуждающего материного взгляда. С другой – ей было нужно полоскать горло, мазать его люголем, делать компресс, пить лекарства…

И вот они две взрослые женщины зачем-то играли в кошки-мышки, рискуя и здоровьем, и отношениями. Конечно, можно было позвонить ей на мобильный. Но тогда пафос обиды сдувался. Елена не позвонила, Лида не приехала…

…Утром набрала телефон Караванова, пожаловалась на Лиду. Попросила узнать, как у той дела. Якобы он ищет Елену, а у нее телефон заблокирован. Караванов честно исполнил: Лида говорила с ним веселым голосом из похмельной компании.

– Поверь, она не при смерти, – усмехнулся Караванов.

– Похоже, что ты этим очень разочарован! – напряглась Елена, словно он участвовал в предательском заговоре вместе с дочерью.

– Она уже взрослый человек, оставь ее в покое! – посоветовал он.

– Своих воспитывай! – разозлилась Елена и бросила трубку.

На работе, конечно, потребовали готовый текст о Патронове. Текст, естественно, был не готов. Не потому, что не было времени его сделать, а потому, что до сих пор не было ясного понимания его интонации.

– Текст будет к Новому году, в подарочной упаковке, – сказала она главному.

– Я ж вам говорил, он совсем не ординарен… – согласился тот. – А пока подумайте, может быть, на денек в Питер смотаетесь?

– Это еще зачем? – удивилась Елена, совершенно не собираясь тратить на это предновогоднюю неделю. – К тому же у меня дочка с тяжелой ангиной.