— Вот и все... — сказал он обреченно. — Недалеко же я ушел!

Волк посмотрел жутким взором, попятился, исчез за кустами.Ветви сомкнулись. Иваш наконец нащупал обереги. Руки тряслись, зубы выбивалидробь.

— Боги, — прошептал он. — Какие только страсти не водятся влесу! А чем дальше, тем страшнее...

Он прошел еще с сотню шагов, когда в сторонке услышалтяжелые шаги. Вдали за деревьями мелькнула человеческая фигура. Высокийлохматый мужчина с черными как воронье крыло волосами приближался в егосторону. Иваш ощутил несказанное облегчение. Пусть даже разбойник, но все же неволк!

— Эй, — закричал он. — Эй, добрый человек! Кто бы ты ни был,раздели со мной хлеб-соль!

Мужчина неспешно приблизился, окинул его хмурым взором. Былов его массивной фигуре нечто волчье, хотя близко посаженные глаза были нежелтыми, а темно-коричневыми, но в движениях оставалась настороженность инедобрая хищность. Он вышел на свет, Иваш вздрогнул. Это и был Мрак, которомупредназначили в жены его Светлану!

Мрак смотрел исподлобья. На плече пыжилась крупная жаба итоже смотрела исподлобья и с отвращением, как на несьедобного жука. Ее лапы сперепонками крепко вцепились в воловку, но вид у нее был такой, что вот-воткинется и разорвет на части.

Холод смерти сковал его тело. Он дрожал, смотрел обреченно встрашное лицо, темное от ярости.

— Кто такой? — прорычал Мрак. — А, Иваш... Как забрел втакой одежке в темный лес?

Иваш оглядел свой пышный наряд, теперь изорванный иперепачканный:

— Это долго сказывать... Позволь угостить тебя, чем богипослали.

Дивясь своей смелости, он развязал котомку, выложил начистую скатерку всю снедь, собранную в дорогу Светланой. Мрак смотрелнеодобрительно и насмешливо. На миг в его глазах злость вспыхнула ярче, аноздри дернулись, будто уловил не тот запах от снеди. Иваш разломил ковригу,протянул большую половину человеку, так разительно смахивающему на волка:

— Отведай. Это с царского стола. Вот еще гуси, откормленныеорехами. Мед, пироги... А забрел я не по своей воле. Послан добыть для царяДодона молодильные яблоки.

— Молодильные яблоки? — переспросил Мрак с недоумением, иуже без прежнего сдавленного придыхания, — Гм... Почему все за яблоками, а не,скажем, хоть один за грушами?.. Для меня так груши слаще... Горакл за теми жемолодильными яблоками, Панас, Роговой Медведко... Из-за яблока передрались трибогини... Из-за яблока одну бабу взашей поперли из вирия... И мужика с неюзаодно. Правда, волхвы говорят, что ежели жрякать хоть одно яблоко в день — толекарей знать не будешь. Все они — целебные.

Иваш ужаснулся:

— Откуда все это знаешь?

— Был у меня друг один... Все книги читал! На то и волхв.Бывало, даже вслух, чтобы постращать, на ночь глядя... А совсем уж жалостливо отом, как бог увидел, что двое жрут яблоки с его любимого дерева. Хоть оба поего образу и подобию, значит — и повадки те же, а не внял, осерчал да какзаорет: а, чтоб вы, проглоты, подавились!.. Так яблоки и застряли у ворюг... Умужика — одно маленькое прямо в глотке, ну а баба, знамо дело, хайло огромное,два смолотила да покрупнее... Так с тех пор и зовутся: его — адамово яблоко, аее два — яблоки Евы...

Иваш невольно потрогал кадык, за которым живет душа, почемув народе задушевных друзей зовут закадычными:

— Для простого человека ты слишком много знаешь. У нас иволхвы о таком не ведают.

— Я ж говорил, — буркнул Мрак, — был у меня грамотный друг.

— Что с ним теперь? — рискнул полюбопытствовать Иваш.

Мрак с печалью и безнадежностью махнул рукой. Иваш нерискнул больше спрашивать, в жизни не все идет гладко. Было бы гладко, он и самлежал бы на печи и дудел на дуде. А Светлана подносила бы ему калачи.

— Здесь мне и сгинуть, — сказал Иваш просто. — Я ведьпризванный богами певец, а не богатырь. Как я добуду те яблоки? Сгину на чужойсторонке. А там Светлана без меня зачахнет и помрет. Ее только мои песни иутешали...

Человек со злым лицом смотрел враждебно, но потом черты еголица смягчились. Видно как в нем происходила непонятная Ивашу борьба. Затем онсказал внезапно:

— Пойдем! Я помогу добыть эти яблоки.

Иваш вытаращил глаза:

— Ты?

— А почему нет? Аль тебе и без сопливых вроде меня скользко?

Иваш замялся:

— Да нет... Но странно как-то. А что ты хочешь взамен?

— Ничо.

Иваш ответил уже увереннее:

— Так не бывает. Все чего-то хотят. Никто никому ничегозадурно не делает. Разве не так?

— Ну, вообще-то верно, — усмехнулся Мрак. Ты меня зови СерымВолком. А помогу потому, что... скажем, у меня обет такой. Воля богов. Плату запомощь получу не от тебя. В другом месте и... другими монетами.

— А, — сказал Иваш понимающе, — тогда другое дело. Ежели этоволя богов, тогда мне все ясно. Наконец-то!

На этот раз удивился Мрак:

— Что ясно?

— Мои божественные песни наконец-то оценили! Сами боги ихслушают. И жаждут слушать еще. Потому и прислали тебя на помощь. А что тыможешь?

— Перекидываться в волка, — ответил Мрак. Поглядел назамершего в страхе певца, усмехнулся жутко, показал острые зубы. — Да ты нетрусь... А то портки придется менять часто. Чем смогу, тем помогу. Невеликапомощь, но все же лучше, чем ничего.

— Эт вер-р-но, — пролепетал Иваш. Перевел дыхание, сострахом и надеждой оглядел стоящего перед ним посланца богов. Высок, крепок,звероват в меру, чудовищно силен. Если может перекидываться в волка, то в лесуего не догнать и на коне...

— Я поеду на тебе?

— Лучше на коне, — поморщился Мрак. — Ты мне всю шерстьвытрешь своей пухлой задницей. Да и плох я буду как помощник.. если придетсядраться, а за этим не заржавеет. Драться придется тебе, а я буду поканабираться сил, высунув язык.

Иваш содрогнулся:

— И долго тебе набираться?

— А чо? Богатыри по трое суток бьются, по ноздри друг другав землю вбивают. А потом спят неделями, пока горячая слеза не долбанет какдятел в темечко. Я отосплюсь денька два, а ты пока помахаешься с чудами-юдами.Мономахом побудешь.

— Лучше полимахом, — сказал Иваш быстро. Он зябко передернулплечами. — Согласен, я поеду на коне. Или пойду. Ты беги впереди, но утруждайсяне шибко. Чуть пристанешь, ляг отдохни.

— И еще, — предупредил Мрак строго, — следи, чтобы мояХрюндя не потерялась! Ежели с нею что случится, не быть тебе живу!