Их вотчиной могли бы стать иммигрантские кварталы и гетто в крупных городах. Там было довольно много горючего материала в виде выходцев из Карибского бассейна, чувствовавших солидарность с братьями из Мексики и Южной Америки. Но там же их было легко локализовать и держать под контролем без вреда для цивилизованных районов.

И хотя практика показывает, что убежавшие от бедности и войны люди вполне могут попытаться устроить бардак на новом месте, мигранты были раскиданы и перемешаны с чуждыми для них этническими и религиозными группами, как своеобразный калейдоскоп. Причем часто эти группы друг друга ненавидят. Бузить в своем округе они смогут, а вот поджечь весь город — никогда. А большинство из них вообще пытаются быть тише воды из страха перед депортацией, которая сейчас была равнозначна смертному приговору.

Малые города во всех графствах оставались абсолютно спокойными и сонными. В Уэльсе и Шотландии были отдельные выступления, но в гомеопатических количествах. И в Северной Ирландии тоже. А к югу в Ирландской Республике было еще тише.

Да, континент за проливом бурлил, а в Азии, Южной Америке и Мексике творилось один Ктулху знает что. Но Британские острова в этом море хаоса стояли неприступным бастионом.

Хотя и само море хаоса казалось Гарольду переоцененным. Призрак столетней давности, который вытащили из гроба университетские бездельники, его совсем не пугал. Даже переоцененное «глобальное потепление» было страшнее, чем это. Ведь оно настало, но не разрушило цивилизацию, а лишь заставило слегка затянуть пояса, построить несколько дамб и покинуть десяток небольших прибрежных городов.

«Пролетарии всех стран. Что за дряной косплей. Есть одна вещь, которая хуже большевиков. Это офисные белоручки, изображающие из себя большевиков».

Есть же реальные проблемы в мире, размышлял он. Например, одна «самая мирная религия»… Хорошо, что Япония установила неофициальную квоту на иммиграцию лиц, ее исповедующих. Хотя и эта квота слишком большая. Есть проблема дефицита многих критичных ресурсов. Но почему-то именно при рыночной экономике их расходуют наиболее эффективно.

К черту все… Сейчас личные дела стояли для него на первом месте. А весь мир мог хоть гореть, хоть замерзать, хоть тонуть. До тех пор, пока он эти дела не решит.

Чем ближе Синохара подходил к цели, тем сильнее было ощущение нервной дрожи и «бабочек в животе». Но с ним была маленькая штука из бионейтрального материала, зашитая в груди чуть выше третьего и чуть ниже четвертого ребра. Стимул-капсула, которую Гарольд мог активировать по желанию. Что он и сделал сейчас.

Она помогала не спать и сконцентрироваться. У нее были разные режимы. Он включал ее, когда ему надо было работать на износ, или когда горели сроки, или когда предстоял неприятный разговор с командованием. Она давала работоспособность и ясность мысли. На время. Конечно, потом, за это, возможно, придется заплатить. Но ничего не бывает бесплатно. Это был коктейль из нейромодуляторов и стимуляторов, а также ноотропов. Все законно, хотя и недешево.

Гарольд еще раз посмотрел на свое отражение. Сначала в экране, который спроецировал в шаге от себя, а потом в зеркальной глади тщательно очищенной воды канала. Идеально сидящий костюм не добавлял ему ни роста, ни видимой мускулатуры. Плоские подошвы туфель не добавляли роста. Все так, как он и хотел. Он не был из тех закомплексованных коротышек, которые прибегают к каблукам или даже операциям на позвоночнике и костях, чтоб только не смотреть на кого-то снизу-вверх. Волосы были от природы редкими, глаза блеклыми, а лицо не очень выразительным. Но это было его лицо, которое он не согласился бы менять «пластикой», хотя это простая процедура.

Он не считал себя обязанным распускать павлиньи перья. Чистый, аккуратно выбритый, моложавый, но не строящий из себя вечного подростка по последней дурацкой моде. Чего еще надо? А тот, кто внимателен, сразу определил бы, что он не простой офисный овощ. По взгляду, по осанке, по выражению лица, в котором не было ничего травоядного.

Дом стоял в ряду таких же кирпичных semi-detached houses, построенных при великой королеве Виктории для заводских рабочих, но в двадцатом веке после перепланировки и разрушения лишних перегородок населенных средним классом. Почти двухсотлетняя история добавляла ему стоимости, хотя от прежнего дома неизменной осталась только оболочка. Здание пережило несколько капитальных ремонтов, но многие древние кирпичи были и сейчас крепче новых.

Оно выходило фасадом на довольно оживленную улицу, а задним двориком — к Риджентс-каналу.

Перед воротами Синохара замешкался. Где же тут кнопка? Ага! Надо дернуть за шнурок. Почти как в сказке мистера Милна, которую он любил в детстве.

Дернул. Где-то зазвонил старомодный звонок-колокольчик. Включился видеофон.

— Кто там?

Но вместо лица Эшли он увидел перед собой мультяшную трехмерку — Эльзу из «Снежной королевы». Классика Диснея.

— Эшли, это я.

— А, Гарольд, — голос его знакомой он охарактеризовал бы как «позитивный». — Заходи-заходи.

Ворота открылись, запикала система безопасности, замигал зеленый сигнал. Он прошел, и они закрылись за ним, словно отрезая путь к отступлению.

Во дворе все было скромно. На клумбе росли цветы, у стены стоял спортивный велосипед (неужели она ездит на нем?). Возле уснувших на зиму кустов жасмина беззвучно летали несколько черно-белых I-bees. Полимерные пчелы-опылители ориентировались через Сеть Вещей по маркерам, которые гарантировали, что они не улетят к соседям. Но сейчас они кружились без толку и зря тратили электроэнергию.

«Надо сказать ей… Или ей это нравится?».

Площадка для дрона перед домом, помеченная литерой “H”, была чуть больше обычной. Видимо, чтоб могли садиться более крупные грузовые коптеры. Хотя обычно они не садились, а зависали над землей и спускали покупки на тросах. Рядом с площадкой стоял умный ящик с маркировкой транспортной компании “JDS”. Эшли, похоже, еще не успела его открыть и разобрать покупки.

Он подошел к дому. С таким же пиканьем и зеленым сигналом открылась входная дверь, сделанная под старину с медной ручкой в виде льва, будто впуская его в волшебную пещеру Алладина.

За дверью никого не было.

— Проходи, проходи, — донесся голос из динамиков. — Я спускаюсь.

В коридоре стояли норвежские палки для ходьбы, моноколесо, инвентарь для гольфа, даже взрослый скейтборд. Здесь же была обувь в аккуратном комоде с прозрачными стенками. Только женская.

Мужчинами тут вроде бы и не пахло. Все расставлено так, будто они тут и не бывают.

Хотя один был. Толстый клетчатый кот Доминик, которому он чуть не отдавил хвост в коридоре, потому что тот сразу полез смотреть, кто пришел. Рамка подсказала его имя, возраст и пол. А еще там было сказано, что он “CheckeredBritish cat, sterilized, male. Age — 9 years 6 months”.

Но и тот явно был лишен мужского начала, потому что, когда Гарольд на него шикнул, даже не ощетинился в ответ, а сразу бросился наутек как мохнатый шар.