– Я не могу. Я слишком сильно тебя люблю.

– Хорошо. – Одним махом он заключил меня в объятия. – Потому что ни за что на свете я не уехал бы без тебя.

Я запрыгнула на него, обхватила ногами его талию, и мы утонули в обжигающем поцелуе, заставившем меня забыть, как нужно дышать.

Мурашки бегали по моей спине, а я все глубже погружалась в его бездну, нуждаясь в большем.

– Убери свою тачку или я вызову полицию! – рявкнул водитель, сигналя. – Ты создаешь пробку.

Вот же блин. Наклонив голову, я увидела вереницу автомобилей, стоящих друг за другом, бампер к бамперу.

Джейс показал ему средний палец.

– Отвали, старик.

– Боже, ты такой засранец, – пробормотала я, когда мы шли к его машине.

На его лице появилась дерзкая ухмылка.

– Да, но я твой засранец.

Да, мой.

Полгода спустя…

Возбуждение накатило волной, когда я посмотрела на свою парадную школьную форму, висящую на дверце шкафа.

Всего через два часа я официально выпущусь из школы.

Мое сердце замерло. К сожалению, Оукли этим похвастаться не мог. Два дня назад ему сообщили, что он не имеет права закончить школу и ему придется остаться на второй год.

Сказать, что мой дядя разозлился, это ничего не сказать.

Однако, как бы я ни жалела непутевого братца, я не могла сказать, что удивилась.

Последние несколько месяцев Оукли скатывался по наклонной, в результате чего пропустил больше занятий, чем посетил.

Я хотела высказать своей тете за то, что она заморочила ему голову и испортила жизнь, но Оукли умолял меня не делать этого и клялся, что между ними все кончено навсегда.

Во время праздничного выпускного ужина вчера вечером Кристал объявила, что находится на третьем месяце беременности, и я надеялась, ради его же блага, что Оук говорил правду.

У меня было тяжело на душе, когда я вышла из своей комнаты и постучала в его дверь.

Оукли не ответил, но я слышала, как он там ходит. – Это я. Мы можем немного поговорить?

– Да. Входи.

Он бросал какую-то одежду в спортивную сумку, когда я открыла дверь.

– Куда-то собираешься?

Я старалась, чтобы мой голос звучал легко, но все с треском провалилось.

– Коул спросил своего отца, могу ли я остаться в их гостевом доме на лето, и он согласился.

О. Вот это новости.

– Ты уезжаешь?

Он ухмыльнулся.

– Не делай вид, что мы не будем видеться с тобой каждый день, когда ты станешь приходить к своему парню.

Что ж, он был прав.

Сейчас мы с Джейсом очень привязаны друг к другу. И я бы соврала, если бы сказала, что не наслаждалась каждой минутой нашего пребывания вместе.

Особенно теми минутами, когда его голова между моих…

Проклятье. Сосредоточься, Дилан.

– Я знаю… но жить здесь без тебя будет отстойно.

Особенно с учетом того, что моя тетя залетела.

Я хочу радоваться за нее, однако мне по-прежнему непросто отделить замечательную тетю, которую я люблю, от двуличной шлюхи-изменницы, которую я презираю.

Чаще всего это даже очень сложно.

Но, по крайней мере, она придет на мой выпускной… а это больше, чем я могла сказать о своем отце, который освободился из тюрьмы неделю назад и до сих пор не вышел на связь.

Я стала понимать, что семья – это не всегда кровные узы… порой это просто люди, которые находятся рядом с тобой, даже когда все остальные отворачиваются.

Для меня этими людьми были Джейс, Сойер и Оукли.

Оук открыл чемодан на кровати и стал набивать его новой одеждой.

– Я не могу здесь оставаться, Дилан.

Я его понимаю. Мой дядя иногда бывает… трудным.

По его мнению, он прав во всем, и все, кто с ним не согласен или думает по-другому, абсолютно неправы.

С этим человеком невозможно разговаривать дольше пяти минут, моментально поднимается давление.

Вот почему я решила осенью не оставаться здесь, а переехать в общежитие Дьюка, находящееся всего в пятнадцати минутах езды отсюда.

Я теребила пальцы, пытаясь придумать, как задать вопрос, который с прошлой ночи вертелся у меня на языке. И решила просто спросить, как есть.

– А возможно такое, что этот ребенок твой?

Пожалуйста, скажи нет.

Оукли выдохнул.

– Нет.

– Ты уверен?

– На сто процентов. В последний раз мы трахались в ту ночь, когда ты нас увидела. – Боль в его глазах показывала, что это была правда. – Она не любит меня… она любит его.

– Мне жаль.

Он фыркнул.

– Нет, тебе не жаль.

Он прав, мне не жаль. Кристал не имела права заводить интрижку со своим пасынком.

Тем не менее мне жаль, что ему больно.

– Тебе будет лучше без нее.

Он потер грудь.

– Мне так не кажется. – Оук вытащил косяк из-за уха и закурил. – Я надеялся, что она образумится и выберет меня, а не его, но можно с уверенностью сказать, что теперь этого никогда не произойдет.

Я всегда плохо разбиралась в подобных вещах, но сказала ему то, что считала правдой.

– Где-то в мире есть твоя вторая половинка, Оук. И когда ты найдешь ее, я гарантирую, ты не будешь для нее запасным вариантом. Ты будешь для нее первым и единственным.

– Нет. К черту это. Я уже обжегся однажды и теперь усвоил урок. – Он выпустил облако дыма. – Но хватит о моем дерьме, сегодня твой большой день.

Я сморщилась. Не знаю, как я должна радоваться выпуску, когда он не радуется.

– Сойер велела мне передать тебе, что она будет заниматься с тобой в этом году, подтянет тебя.

Оукли кивнул мне.

– Наверное, стоит обсудить с ней это.

– Знаешь, я тоже могу тебя подтянуть. Просто скажи.

Он снова кивнул.

– Ага.

Я чувствовала, что он на грани, готов сорваться.

– Оукли?

– Да?

Я подошла и обняла его.

– Все будет хорошо.

Его дыхание стало прерываться, и он уткнулся лицом мне в шею.

– Я облажался, Дилан.

– Но ты можешь все исправить.