Черт.

– Коул, не надо…

Он похлопал себя по груди.

– Я был его братом-близнецом, Джейс. Я знал его лучше, чем кто-либо другой. Как ты думаешь, почему мне было так чертовски легко все время причинять ему боль? Если кто и несет ответственность за то, что произошло, так это я. – Он засмеялся, но это был мрачный и невеселый смех. – К черту детей в школе, его самый большой угнетатель жил прямо здесь, дома.

Вот дерьмо. Я понятия не имел, что на это ответить. У Коула и Лиама были отвратные отношения. Но я не хотел, чтобы Коул взвалил это бремя на свои плечи.

Я не хочу потерять единственного брата, который у меня остался.

Я провел рукой по голове.

– Ты не можешь винить себя.

– Ну, тогда и ты не можешь. – Скрестив руки на груди, Коул посмотрел на меня сверху вниз. – Если ты хочешь, чтобы мы с Бьянкой были счастливы… ты должен идти впереди, вести нас. Покажи нам, что хорошие вещи все еще могут произойти, потому что прямо сейчас кажется, будто вся наша гребаная семья обречена на трагедию за трагедией. – Он взял косяк у Оукли и поднес его к губам. – Я не знаю, как ты, братишка, но мне правда становится уже чертовски тошно от этого.

По сути, это правда.

– Мне тоже.

– Тогда докажи это. – Выпуская облако дыма, он указал подбородком в сторону окна. – Дилан делает тебя счастливым, чувак. И если ты любишь меня и Бьянку…

– И меня, – вмешался Оук. – Он пожал плечами, когда мы посмотрели на него. – Ну что? Я уже начал чувствовать себя обделенным.

Коул ухмыльнулся.

– Если ты любишь меня, Бьянку и Оукли, ты, черт возьми, возьмешь себя в руки, станешь мужиком, как он сказал, и получишь свою девушку.

Либо Коул просто чертовски хорошо манипулировал мной, либо знал меня лучше, чем я думал.

В любом случае это сработало.

Для меня невозможно быть по-настоящему счастливым без Дилан.

Она та, из-за кого эта чертова штука в моей груди бьется и истекает кровью.

Я устал жить без второй половины своей души.

Я устал скучать по своему лучшему другу.

Я устал просыпаться каждый день ни с чем, когда мое «все» совсем рядом.

Решимость накрыла меня волной.

– Где она? – спросил я.

Оукли закурил еще один косяк.

– Дома. – Он засомневался. – Подожди… Нет. Она уехала.

Я вскочил со стула.

– Что значит она уехала?

– Кристал чувствовала себя неловко из-за того, что Уэйн психанул и угрожал выгнать ее вчера утром, поэтому она купила билеты на какой-то рок-концерт сегодня вечером. – Он быстро затянулся и выпустил облачко дыма. – Сойер должна была пойти с ней, но босс не дал ей выходной. – Оук пожал плечами. – Дилан спросила, не хочу ли я пойти, но я сказал ей, мол, лучше воткну вилку себе в глаз, чем буду слушать это дерьмо.

Мне жутко захотелось свернуть ему шею, но я сдержался.

– Ты отпустил ее одну на рок-концерт?

Он глянул на Коула.

– А что, не должен был?

Коул сморщился.

– Судя по убийственному взгляду Джейса, скорее всего, нет.

Оукли посмотрел на меня.

– Ну, извини. Я думал…

– Какой концерт?

– Черт, я не знаю. Вроде Джимми что-то там. Подожди, может быть, это был Ленни. Нет, это определенно был Бен…

Я не слышал конец предложения Оукли, потому что выскочил за дверь, чтобы поехать и забрать свою девушку.

– Мне нужно увидеть ваш билет.

Я шлепнул в руку проверяющего стопку стодолларовых купюр.

– Здесь должно хватить.

– Я могу посадить тебя во второй ряд, или ты можешь постоять в партере. Где хочешь?

– Давайте партер.

Там будет Дилан.

Он протянул мне значок с надписью «VIP».

– Тебе нужно пончо?

– Нет.

Мне просто нужна Дилан.

Парень поднял веревку.

– Веселись.

После прогулки по туннелю длиной черт знает сколько я вошел в открытый амфитеатр. Несмотря на начинающийся дождь и раскаты грома вдалеке, здесь толпилась куча народу. Накинув капюшон, я шел по дорожке, ведущей ко входу в партер… но остановился, когда заметил ее.

Глаза закрыты, одна рука поднята в воздух. Дилан подпевала каждой строчке The Middle группы Jimmy Eat World, двигаясь всем телом в такт музыке.

Она выглядела такой великолепной и беззаботной, что у меня перехватило дыхание.

Люди в партере начали беспокоиться и расстраиваться из-за надвигающейся бури, но Дилан было на это наплевать.

Одна из вещей, которую я люблю в ней больше всего.

Небо затянуло, и дождь полил как из ведра, намочив ее волосы и одежду… но моя девочка продолжала петь и танцевать, не сбиваясь с ритма.

Решимость подбадривала меня шагать быстрее, но она быстро сменилась яростью, когда какой-то парень подошел к Дилан сзади и положил руки ей на бедра. Дымка затуманила мое зрение, и я сжал руки в кулаки, проталкиваясь сквозь толпу.

Он покойник. Я раздавлю каждую косточку в теле этого ублюдка и…

Дилан ударила его кулаком в челюсть за две секунды до того, как я подошел к ней.

Этот урод отшатнулся, а после сбежал, как маленькая девчонка.

Вот дерьмо.

– Ты только что испортила мой большой романтический жест.

Ее глаза расширились от шока, когда она увидела меня.

– Что ты здесь делаешь?

По крайней мере, я подумал, что именно это она и спросила. Из-за громкой музыки ее трудно было расслышать.

– Я идиот.

Не лучшая вступительная фраза, но, черт возьми, это чистая правда.

Ее хорошенькое личико сморщилось, и она показала на свое ухо.

– Что?

Очевидно, она тоже меня не слышала.

Сократив расстояние между нами, я положил ее руку себе на грудь, прямо над органом, который принадлежит только ей.

Затем я повторил слова, которые сказал ей в тот день в подсобке, продолжив на том месте, где остановился:

– Марианская впадина не настолько глубокая, как мои чувства к тебе.

И, если понадобится, я с радостью истеку кровью, лишь бы доказать ей это.

Дилан указала на свое ухо свободной рукой, показывая, что все еще не слышит меня.