В изголовье лязгнула отодвигаемая дверца. Зачем он ее открыл?

— Хозяин? — выдавила я.

Отпустил дверцу, она скользнула на петлях, легла на задвижки. Не защелкнул.

— Хозяин? — снова тревожно пискнула я. Отошел. Стоит на пандусе.

— Хозяин! — завопила я в ужасе. — Я буду молчать! Ни звука не пророню! — Пытаясь взглянуть на него, я отчаянно вывернула голову — Пожалуйста, хозяин! Прошу тебя! Я буду молчать, хозяин!

Едва прикрытая дверца покоится на задвижках! В любой момент между ней и стенкой просунется острая, поросшая шерстью морда урта! Проскользнет украдкой — мгновенно, и оглянуться не успеешь, — и придется мне, беспомощной, в цепях, делить с ним клетку!

— Хозяин! — надрывалась я. — Хозяин, прошу тебя! Я буду молчать! Буду молчать!

Помедлил. Похоже, повернулся, снова идет ко мне.

— Я буду молчать, хозяин! — зашептала я. — Буду молчать, хозяин! Пожалуйста, хозяин!

Защелкнул дверцу и ушел. Люк захлопнулся. Снова тьма. В борта корабля бьют волны. Прошло несколько минут. Слышно было, как между сетчатыми перегородками на дощатом настиле завозился урт — тот же самый или другой? Проклятые вши! Я стиснула зубы. Только бы не закричать! Насколько могла, я подтянула к себе скованные цепями руки и ноги. Ни звука!

Дверцу клетки за моей головой откинули и подцепили на крюк. Я повернула голову.

— Хозяин…

Но больше ни слова произнести не удалось: между зубами ткнули острый наконечник бурдюка. Надо пить.

Но вот бурдюк убрали. Снова я попыталась заговорить.

— Хозяин!

Но теперь грубая рука сунула мне в рот горбушку хлеба из са-тарны, пропихнула поглубже.

Затем он перешел к следующей клетке и к следующей — таким же образом кормил и поил их обитательниц.

Но ничего, еще вернется, даст еще воды, ложку соли и кусочек горького тоспита. Кусок за куском, стараясь не подавиться, глотала я набитые в рот хлебные корки.

И вот он снова стоит у меня в головах. Взглянуть на человека, чьей волей я прикована цепями в клетке, мне не удавалось почти никогда.

Снова в рот ткнулся наконечник бурдюка. Глотнув воды, я торопливо прошептала:

— Пожалуйста, хозяин, можно рабыне говорить?

— Да, — ответил он.

— Выпусти меня из этой клетки! — взмолилась я. — Отправь на палубу. Что угодно буду делать!

— Ты рабыня, — отрезал он. — В любом случае будешь делать что угодно.

— Да, хозяин, — простонала я. Что правда, то правда. Мне ли с ним торговаться? Все, что может дать рабыня, хозяин получит от нее, стоит проронить лишь словечко, бросить лишь взгляд.

— Открой рот!

— Выбери меня следующей на забаву матросам! — попросила я.

— Нет, меня! — вступила моя соседка.

— Я — рабыня для любовных утех.

— Я тоже, хозяин, — не отставала соседка слева.

Губ коснулась ложка. Я открыла рот. Соль.

— Каждую из вас, — сказал он, — по очереди выведут на палубу на пол-ана.

— Спасибо, хозяин!

Он сунул мне в рот кусочек тоспита. Дверца захлопнулась. Я впилась зубами в тоспит. Горький, но сочный. С каким наслаждением впитывала я каждую каплю! Смаковала, растягивала подольше. Вот уже и кормежка закончена, и люк закрылся, снова трюм погрузился во тьму, а я все высасывала по капельке горький сок.

Откинув голову, я упивалась свежестью ветра и лучами солнца. Как живителен воздух Тассы, как невероятно ярки небеса!

Этим утром, привязав за лодыжки, меня выпустили из клетки, дали ведро и тряпку и отправили мыть пол под помостами. Четыре раза накатывала рвота, я теряла сознание, но каждый раз за веревку меня вытягивали из-под помоста, приводили в чувство и заставляли снова взяться за работу. Дважды отведала я плетки. Потом вместе с еще четырьмя девушками мы ведрами вычерпывали скопившуюся под съемной деревянной решеткой трюмную воду.

А уж потом нам позволили подняться на палубу, вытряхнуть мусор и вылить воду. После этого мы вымылись, как могли, морской водой и щетками. Чистоту на палубе поддерживают девушки из палубных клеток. Им разрешается даже мыть голову. Тем же, кто внизу, милосердия ради головы обривают. Сбривают и все волосы на теле — чтобы не заводились корабельные вши. Итак, мы вымылись, после чего нас связали и позволили немного размяться. А остальное отведенное нам время — почти пол-ана — мы провели на цепи, стоя на коленях, с руками за спиной.

На побережье, в Шенди, меня привез на тарне Теллиус, вассал леди Элайзы из Ара. Порт этот пользуется дурной славой. Здесь нашли себе пристанище известные своей жестокостью черные работорговцы из Шенди — на счету у их лиги немало ограблений морских судов. Но это еще и свободный порт. Управляют им черные торговцы. Здешняя отличная гавань и рынки на северном и восточном островах привлекают толпы торгового люда. Кое-кто считает, что торговцев Шенди и лигу черных работорговцев связывает соглашение, однако немногие из тех, кто отважились говорить об этом вслух, остались живы. В доказательство — если только это можно рассматривать как доказательство — существования такого соглашения приводят то, что черные работорговцы не нападают на суда, идущие в Шенди или к нему. Обычно они орудуют севернее, а в Шенди возвращаются как в родной порт. Корабль, на котором оказалась я, — грузовое судно «Облака Телнуса» — приписан к Косу, но, согласно судовым документам, может беспрепятственно проходить по водам Шенди. Длина судна примерно сто двадцать футов, ширина по центру корпуса около двадцати. Судно двухмачтовое, со стоячим такелажем. Есть и весла, но ими в основном пользуются при входе в бухту и на выходе в открытое море. В отличие от длинных (боевых) кораблей круглые (торговые) суда ходят, как правило, под парусами. «Облака Телнуса» — судно среднего класса. Нижний трюм вместил бы, пожалуй, несколько тонн груза. По-моему, красивый корабль (если, конечно, не брать в расчет его жуткий трюм). Особенно хорош под парусами. Как и у большинства кораблей на Горе, паруса латинские, треугольные. Порт нашего назначения — Телнус, столица острова Кос, одного из двух крупнейших на Горе приморских убаратов. Лежит Кос к северу от Тироса и к западу от Порт-Кара, расположенного в заливе Тамбер — продолжении дельты Воска. На Косе четыре крупных города: Телнус, Селнар, Темос и Джед. Самый большой — Телнус, в нем самая лучшая гавань. Правит на Косе убар Луриус из Джеда. Второй из крупнейших приморских убаратов Гора — Тирос, столица его — Касра. Еще один крупный город — Тентиум. Во главе Тироса стоит убар Ченбар. Родом он из Касры. В народе, я слышала, его называют Морским Слином. Несколько лет назад Тирос и Кос, объединив свои флотилии, вступили в войну с Порт-Каром, но потерпели поражение в грандиозном морском сражении. Но Порт-Кару все же не хватило военной мощи, чтобы закрепить победу. Так по сей день Тирос и Кос находятся в состоянии войны с Порт-Каром.