кажется, — курил следователь с опером минут двадцать спустя, — что этот будет отпираться. Но он трус и шестёрка, потому что только такой персонаж в подобных обстоятельствах так безбожно машет кулаками. Детина здоровый, но воевать, похоже, горазд только со слабым. Профессионал скрутит его в два счёта.

Дымов, превратив два глаза в щёлочки, понимающе кивал. Он был по-хорошему, по-мужски безобразен, но не лишён обаяния. Коренаст и, когда надо, очень напорист.

— Полегче там, с этим Денисом, а то он обоссытся со страху. И уж извини, что делаю из тебя посыльного в переписке с дамами, но это уж заодно… Быстро отработаем всех, а там — за настоящие дела.

— Да чего ты, Жек, всё путём. Только рад в Москву смотаться и к тому же пообщаться со слабым полом.

Палашов потушил сигарету, хлопнул Витька по твёрдому могучему плечу.

— Ну, удачи тебе в поездке и на бальных танцах. Передам от тебя привет Бургасову.

— Да. И Юленьке передай.

Юленька — это молоденькая девчушка, которая помогает следственному отделу в рутинно-бумажной работе. И несмотря на прозвище «божья коровка», мужики чувствуют в ней серьёзный следовательский потенциал. Правда, пока она только улыбается и помахивает накрашенными ресничками, передавая очередную порцию бумаг. Она числилась помощником следователя, а на деле была кем-то вроде секретаря. К ней неровно дышит их отделовский шалопай Вадик Семёнов. Остальные относятся к ней с братски-отеческой заботой. А Вадика она постоянно «бортует». Именно Юленька помогла Палашову сделать подборку документов для Олеси Елоховой, с которыми он собирался ознакомить её на допросе, чтобы не объяснять девочке всё своими словами. Она в курсе всех дел, и даже иногда выезжает на вызов. Она же ведёт переписку и подновление всех «глухарей» (они же «висяки»), благо ребята работают хорошо, за исключением разве что Вадика (но ему тоже можно кое-что доверить), и поэтому Юленькин «птичник» не слишком велик. И если ребята — лашинские орлы да соколы (и один павлин — Семёнов), то Юленька — птичка Тари37, добросовестно подчищающая крокодилову пасть.

— А, Юленьке!.. — И Палашов хмыкнул. — Что-нибудь ещё?

— Пламенный привет. И ещё курёнку передай, чтобы не смел меня гонять по пустякам.

«Курёнок» — это как раз Вадик Семёнов. Дымов усмехнулся и добавил:

— Пусть Водовзводова гоняет.

Опер и следователь хохотнули. Водовзводов слыл шалопаем в оперативном отделе.

Сразу от Дымова Палашов отправился в Иоанно-Предтеченскую церковь и заказал там на субботу отпевание Ванечки, а в соседнем павильоне «Ритуальные услуги» микроавтобус для перевозки его в Спиридоновку. Затем вернулся на Свободную улицу и готовился там к допросам. На сегодня у него их было три, и все по делу мужика, которого по пьяни столкнули с лестницы. Пару из «персонажей» он намеревался «столкнуть лбами» на очной ставке.

Надо сказать, Юленька с выдающейся женской интуицией первая заметила в Палашове перемену. Она уловила, что всегда такой уравновешенный Женька ходит, словно на взводе, словно сжатая пружина. Несомненно, дело в какой-то бабе, и, несомненно, баба эта появилась во время или сразу после командировки. Но Юленька тактично молчала и наблюдала за мужчиной. Только в её обращении появилась какая-то ласковая нотка, будто она находится рядом с тяжело больным человеком, достойным жалости и всяческого внимания. Но и как в деле с настоящим больным, нотка эта только вредила самочувствию «больного». В промежутке между допросами Палашов заглянул к ней и спросил:

— Юлька, сделаешь мне перевязку? Неохота тащиться в больницу.

— А что за рана?

— Да так, пустяковая, рвано-резаная. Только сгоняй, пожалуйста, в аптеку за мазью и бинтом.

Он положил на стол ей деньги, сопровождаемый умным внимательным взглядом.

— Через десять минут, — сказала она и уткнулась в бумаги.

Через полчаса из кабинета Палашова раздавались странные звуки: это были его протяжные «о-о-о» и «у-у-у» и весёлый сердечный хохот Юльки. Лашин, привлечённый шумом, отправился на позывные и распахнул дверь в кабинет.

— Что у вас здесь происходит?

— Да вот, Юленька помогает мне раны зализывать.

Оба стояли, и Юля заматывала Палашову предплечье бинтом.

— Юлька так побледнела при виде раны — пришлось её реанимировать. Вот для чего весь этот цирк.

Лашин внимательно поглядел в веснушчатое лицо альбиноске Юльке и не смог не улыбнуться, видя её сияющие смехом голубые глаза.

— Ладно. Заканчивайте балаган.

— Да. Мы уже заканчиваем, Леонид Аркадьевич, — весело промолвила Юлька.

Когда Лашин вышел, Палашов уже больше не стонал, а Юлька не смеялась. Им обоим стало как-то неловко в обществе друг друга.

— Ну, вот и всё, — отпустила Юлька узел.

— Спасибо, Юленька, — мужчина легко коснулся губами её щеки.

Она смутилась сильнее. Он представил её в своих объятиях, ярко, чётко, натурально. И тут же почувствовал всю абсурдность этой фантазии. Вместо неё в его воображаемых руках пышным цветом расцвела Мила с тоненькой талией, хрупкими плечиками, чуть вздёрнутым носиком и зелёными почти круглыми глазами. И ему невыносимо захотелось, чтобы это случилось не только в его воображении. И весёлое настроение окончательно улетучилось.

Он попытался скрыть тоску за жгучей улыбкой.

— А ведь Дымов передавал тебе пламенный привет.

— А… Дымов… — Юленька загадочно улыбнулась и показала Палашову спину в белой блузке рубашечного покроя. Уже на пороге она быстро обернулась и сказала: «Спасибо!». Она опять почувствовала сжатое состояние Женьки Палашова.

Прямо с порога кабинета Лашин начал:

— Ты мне кончай это! Девке голову дурить!

Но Палашов был задумчивый и отрешённый. Он только протянул, глядя на начальника бессмысленными глазами:

— Не-е-ет, не-е-ет. Я и не начинал. Юленьке, кажется, нравится Виктор.

— Какой ещё Виктор? — строго спросил Лашин.

— Да Дымов. — И совсем уже очнувшись: — Опер наш, Дымов.

Перед обедом Палашов по Свободной добрался до Площади Ильича, где в одном из нижних домов располагалось почтовое отделение, дал телеграмму Павлу Круглову: «Ваш друг Иван Себров убит. В субботу 25-го похороны. Срочно приезжайте. Следователь Палашов». Затем наскоро отобедал в местной столовой на втором этаже. С обедом он припозднился. Леонид Аркадьевич давно перекусил из баночки прямо у себя в кабинете, Юленька последовала его примеру (впрочем, Палашов с ней никогда