Струны безотказно слушались ее пальцев, и первый же звук успокоил девушку, одинокую и испуганную. Слава Богу, хотя бы гитара никогда не предаст ее. Она претворит в музыку тревогу и смятение Жози. Волшебные звуки словно заворожили Жози, и она запела.

Напряжение почти отпустило девушку, когда в ее памяти всплыли уроки, полученные в Венеции. Жози вздохнула полной грудью, и чарующий голос зазвучал под сводами зала. И тут случилось чудо — пространство вокруг нее расступилось и посветлело, и она перенеслась в солнечную Адриатику, в сказочный мир мечты и воспоминаний. Жози запела песню, которую не собиралась исполнять, — карибский зонг, имитирующий крики птиц. Радостные звуки лились из ее груди, и всем казалось, будто птица расправила крылья и поднялась в воздух. Сердце Жози вдруг ожило: его переполняли счастье и грусть, тоска по родине и надежда на то, что изгнание скоро закончится.

Жози перешла на блюз, ошеломив слушателей экспрессией. Околдованные, люди затаили дыхание. Голос певицы проникал в самую душу, но сама Жози забыла обо всем. Огни сцены рассыпались, словно осколки разбитого зеркала. Теперь она пела для себя и для матери. Марианна знала, каково парить за миллионы миль от Земли среди холодных, равнодушных звезд. Она теперь одинока, как никогда раньше. Богатство, слава — все это мишура! Что они по сравнению с удивительной мелодией этой песни, со звуками, идущими из глубины ее сердца? Жози пела, не думая о том, поймут ли ее и что принесет ей сегодняшнее выступление. Она не стремилась произвести впечатление, а хотела рассказать правду о себе. Она пела о принце, превратившем ее в игрушку, пела о Франческе и влюбленном в нее актере, готовом принять эту женщину и красивой, и страдающей, о Лукасе с его страстью, злобой, завистью и опасными пилюлями. Образы рождались в ней спонтанно, и, выпустив их на свободу, Жози наконец умолкла. Пианист исполнил сольную партию, а вслед за ним девушка спела еще одну песню в стиле калипсо — радостную песню мечты о возвращении домой, о счастливом будущем и обретении себя.

Зал взорвался аплодисментами. Жози не отпускали со сцены, она пела на «бис» еще четыре раза. Теперь, когда ей больше не приходилось усилием воли держать себя в руках, стало сказываться напряжение. Но она продолжала петь, ибо для нее не было ничего слаще этого. Ничто не дарило Жози столь пьянящего ощущения свободы.

Сияя от гордости, она в последний раз поклонилась, ушла за кулисы и рухнула без чувств.

Очнувшись, она поняла, что лежит в спальне принца. Солнце уже проникло в комнату, и хрустальные вазы сверкали в его лучах. Воздух был напоен ароматом роз и орхидей. Жози удивилась: прежде принц никогда не позволял ей проводить всю ночь в его спальне. Бенора здесь не было. Девушка потянулась к колокольчику.

Тут же появилась горничная и принесла на подносе завтрак. Она смотрела на Жози с обожанием и благоговением.

— Откуда столько цветов? Их доставили по распоряжению принца?

— Нет, мадемуазель, цветы прислали его друзья, и это еще не все. Множество букетов внизу, и их до сих пор приносят.

— А где принц?

— Его высочеству сегодня утром позвонили из Лондона, и ему пришлось срочно уехать. Он просил передать, что вернется через неделю. Но принц свяжется с вами.

— Спасибо.

Горничная замешкалась.

— Доктор ждет внизу. Разрешите его пригласить, мадемуазель?

— Врач? Ко мне?

— Да, по настоянию принца, — проговорила горничная и скрылась за дверью.

Жози налила себе кофе и приподняла крышки с блюд. Она увидела омлет и свежеиспеченный круассан. Здесь же на белой льняной салфетке лежал огромный изумруд. Изумленная, Жози осторожно взяла камень в руки. Он висел на старинной золотой цепочке. Казалось, за прозрачными зелеными гранями плещется маленькое море, в которое только что опустилось солнце. Жози заметила записку. На ней было выведено мелким почерком принца: «Под цвет твоих глаз». Все ясно: Бенор решил отблагодарить ее, ибо она не разочаровала его в постели и ему не пришлось краснеть за нее перед гостями.

В дверь тихо постучали, и вошел врач с черным кожаным чемоданчиком. Он смотрел на Жози так озабоченно, словно перед ним лежала тяжелобольная. Между тем Жози чувствовала лишь неимоверное облегчение. Врач осмотрел ее, послушал сердце, измерил давление, заглянул в глаза и рот. Потом велел взвеситься. Посмотрев на шкалу, он сокрушенно покачал головой и посоветовал прибавить в весе. Взяв напоследок кровь на анализ, врач удалился, оставив Жози таблетки транквилизатора и рецепт на какое-то лекарство. Девушка взглянула на маленькую бутылочку с сине-красной этикеткой и усмехнулась: с такими врачами Лукас ей не понадобится!

После ухода врача горничная принесла свежие газеты и почту. В Париже Жози никогда еще не получала писем, но прежде всего просмотрела газеты. Сообщения о вчерашнем концерте и рецензии поместили все. Девушка увидела также свою фотографию: она улыбалась с таким видом, словно ни разу в жизни не испытывала никаких страданий. В рецензиях о ней писали как о самобытной багамской девушке, диковинной находке — вроде экзотической раковины, подобранной на карибском пляже. Однако нельзя сказать, что критики смотрели на нее свысока, они отнеслись к Жози скорее покровительственно. Почти все отмечали ее мастерство и врожденную грацию, а один из критиков предположил, что Жозефина Лапуаре брала уроки у настоящего мастера. Кое-кто предсказывал, что выступление певицы в клубе «Лило» положит начало успешной карьере. Многие выражали желание вновь услышать ее.

Потрясенная Жози откинулась на подушки. Странно читать эти отзывы! А ведь ей казалось, что ее голос режет ухо! Но несмотря на явный успех, она по-прежнему всей душой стремилась вернуться на Багамы. Жози наконец поняла, что эта жизнь не по ней. Карьера обходится слишком дорого, даже слава не стоит такой цены.

Письма пришли не по почте — их доставил посыльный. Каждый корреспондент выражал восхищение ее пением и приглашал на обед. Да, знакомые принца все на один лад — присылают цветы и зовут в гости!

Жози завернула изумруд в носовой платок и спрятала в шкатулку. Когда она одевалась, горничная позвала ее к телефону: звонил принц.

— Я очень доволен твоим вчерашним выступлением, — начал Бенор.

Жози неожиданно смутилась — неужели мнение принца имеет для нее такое значение.

— Спасибо, — пробормотала она. — И спасибо за кулон. — Жози всегда чувствовала себя неловко рядом с принцем, будто была существом низшего сорта.

— К сожалению, меня вызвали в Лондон. Но когда я вернусь, мы устроим грандиозный прием в твою честь и пригласим весь Париж.

— …но, Бенор, я должна тебе кое-что сказать. Мне хочется домой. Поверь, я очень тебе признательна, но лучше, если я…

Принц прервал ее:

— Чушь! Ты не можешь сейчас уехать. На ближайшие две недели у тебя ангажемент на выступления в «Лило», а после — еще несколько предложений. Послушать тебя приедут все мои друзья, имеющие отношение к музыке. Они уже в пути. Пленку мы превратим в пластинку… Так что, как видишь, сейчас не время уезжать, — доброжелательно, но твердо заключил Бенор.