Фердинанд сполоснул руки и исчез. Франческа, вся в пене, с закрытыми глазами, выскочила в спальню:

— Фердинанд! Где вы?

Молчание! Она бросилась в ванную, сунула голову под душ, вытерлась и спустилась в кухню.

— Что случилось, мадам? — спросила экономка.

— Вы не видели Фердинанда?

— Он только что ушел.

— Не мог же он меня вот так бросить! — в отчаянии воскликнула Франческа.

— Мама, мама! Ты босиком! — закричал Кристофер.

Она всегда запрещала Кристоферу ходить босиком, боясь, что он простудится.

Франческа, чуть не плача, подхватила Кристофера на руки и расцеловала в обе щеки.

— Да, дорогой, я нарушила все-все правила! — Она отпустила мальчика.

«Господи, что же я натворила! Как гадко поступила с Фердинандом! — Франческа содрогнулась, внезапно осознав, что это станет известно парижской публике. — Глупая, тщеславная женщина, не желающая смириться с правдой, которую давным-давно знают все».

Франческа вышла из кухни и направилась к себе. Фердинанд, конечно, все преувеличивал, но в его словах есть доля истины.

Дойдя до своей спальни, Франческа бросилась на постель. Неужели ее веру в себя способны подорвать несколько слов какого-то парикмахера? А почему бы и нет? Ведь она всю сознательную жизнь была лишь тем, за кого принимали ее другие. Пока росла и взрослела, считала себя простушкой. Позже, в Венеции, Джек и светское общество убедили ее, что она красавица, и Франческа стала ею. После пожара Эдуард внушал ей, что она не отвратительна. В Париже без его поддержки Франческа почувствовала себя калекой, но Джеку удалось ее спасти. Видя свое отражение в его глазах, Франческа решила, что вновь обрела себя. Увы, ее достоинство и счастье всецело зависят от мнения окружающих.

Теперь Франческа осознала, что погоня за удовольствиями — не решение проблемы, а лишь уловка. Да, грим Джека преобразил ее, но Франческа всегда помнила о своем уродливом шраме, и это разъедало ей душу, отравляло ее. Вспыльчивость, высокомерие, властность стали маской, под которой скрывалась жалость к себе. Однако она презирала себя за эту жалость!

Вернувшись домой, Джек застал Франческу в спальне и испугался, что она заболела. Но лицо ее было искажено обидой. Джек присел на край кровати.

— Привет, Пятнашка. — Услышав это ласкательное и привычное прозвище, Франческа внутренне содрогнулась, но промолчала. Лицо ее было мертвенно-бледным, мокрые пряди золотисто-рыжих волос рассыпались по плечам и груди.

— Не забыла, что через час мы должны успеть на прием?

— Я никуда не пойду. — Сегодня ее раздражал даже Джек.

— Я выберу для тебя платье.

— Не стоит трудиться.

— Почему ты не хочешь пойти на вечер?

Франческа вдруг взорвалась:

— Неужели ты не можешь никуда пойти один! Зачем повсюду таскаешь меня за собой? Я устала оттого, что все пялятся на меня, глазеют на мой уродливый шрам! Ты представляешь себе, как я выгляжу рядом с тобой?

Джек взъерошил волосы. Он всегда терялся при вспышках Франчески, поэтому вел себя по-ребячески.

Франческа же восприняла это как позу и рассердилась еще больше. Фердинанд хотя бы сказал ей правду в глаза, а Джек пытается ею манипулировать! Она вскочила с кровати и закричала:

— Что ты за человек? Неужели, по-твоему, все должны быть совершенными? Ну а я не такая, пойми наконец! С какой стати мне выставлять себя на посмешище? Ради тебя? Чтобы твои фотографии не сходили со страниц прессы? Чтобы лучше продавались билеты на твои фильмы?

Джек схватил ее за руки:

— Скажи, что означает фраза «Выставлять себя на посмешище»?

— Не притворяйся, Джек. Посмотри на меня!

Джек стоял позади Франчески и сверлил глазами ее спину, словно что-то внушал.

— По-моему, ты прекрасна, — сказал он.

Франческа покачала головой.

— Не все ли тебе равно, что думают посторонние люди? — Джек отвел от лица Франчески мокрые волосы и обхватил ее голову.

— Не знаю. Но почему-то мне это небезразлично. Ах, Джек, я больше не в силах вести такую жизнь и хочу уехать…

Джек коснулся губами ее лба. Франческа всхлипывала в его объятиях, а он целовал ее так, будто его поцелуи могли вернуть ей душевное спокойствие и веру в себя. Но раны были слишком глубоки, а Джек не понимал, как сильно они болят.

Проснувшись холодным мартовским утром в широкой постели, Жози некоторое время пребывала в блаженной истоме. Спальня располагалась в верхнем этаже большого парижского дома, окна выходили на юг, и солнечный свет, отражаясь от крыш, слепил ее полуприкрытые глаза. Чувствуя смутное томление, Жози вдруг вспомнила прошлую ночь с ее темной страстью.

В голове мелькали обрывки странного сна. Она видела спальню в палаццо Нордонья — комнату в веселых зеленых тонах. За окнами во внутреннем дворике стояли старые, искривленные деревья. Во сне Жози была счастлива, потому что знала, что где-то рядом ее сестра. Она искала Франческу по всему дворцу, заглядывала в комнаты, бегала по коридорам, звала ее. Жози хотелось признаться сестре, как низко она пала, как праздно и бесцельно живет.

Нет, это несбыточное желание, подумала Жози, проснувшись окончательно и глядя на свое отражение в зеркальном потолке. Нечего и надеяться на понимание Франчески, она не заслужила его.

Внезапно залившись краской, девушка рассмеялась. Господи, да когда же она в последний раз испытывала смущение? Наверное, несколько месяцев назад! Уж точно до того, как принц Бенор поселил ее в своем городском особняке и все вечера и ночи предавался чувственным наслаждениям с Жози.

И все же при мысли о Франческе она и вправду покраснела. Бедная, маленькая, невинная Франческа! Да можно ли исповедаться в грехах столь чистому созданию? Должно быть, во сне она забыла, как смертельно боялась встретиться с сестрой.

Жози направилась в душ, желая смыть воспоминание о бурной ночи. Хорошо, что принц на этот раз ушел до рассвета, позволив ей поспать почти до полудня. Вечером Жози предстояло важное выступление, и она должна выглядеть — да и чувствовать себя — свежей и отдохнувшей.

Сегодня девушка намеревалась показать свой талант широкой публике. Четыре месяца она ждала возможности выступить перед известными европейскими продюсерами и критиками. Пока же она была почти неизвестна за пределами узкого круга друзей принца. Жози долго и упорно трудилась и теперь надеялась снискать долгожданное признание. Кроме того, принц наконец решил, что она может прибавить славы его имени. Он снял для Жози на один вечер известный ночной клуб. Благодаря ее таланту и его деньгам концерт должен был стать заметным событием в музыкальной жизни. Жози надеялась, что совместными усилиями им удастся преодолеть недоброжелательство критиков к любовнице богатого арабского принца, который покровительствует дилетантке. Девушка предусмотрела все: подобрала костюмы и наняла аккомпаниаторов. Среди них были Чарльз Кэш и Лукас Касуэлл. Чарльз, уже год работавший в Париже, охотно согласился аккомпанировать ей при исполнении любовных баллад, Лукас — при исполнении песен в стиле калипсо.