– Тогда я сам.

Его голос был очень тих, но все слова звучали необыкновенно отчётливо. Женя не знала, что она первая из белых, что слышит этот шёпот, при котором почти не шевелятся губы, но ни одно слово не теряется.

– Так тебе хорошо?

– Да-а.

Его руки безостановочно двигались, скользили по её телу, так что Женя даже не поняла, как он отделил её от рубашки. Но она уже всей кожей ощущает его мускулистое гладкое тело. Женя обняла его за голову, нашла губами его губы. Поцеловала. Губами почувствовала его улыбку и засмеялась.

Он был готов ко всему, но… но не к тому, что опять поднимется горячая волна, что его тело окажется столь послушным ему. А волна вздымалась всё выше, и он обнял, прижал к себе Женю, подставил себя её губам и ладоням.

– А тебе? Тебе хорошо?

Он никогда не думал, что услышит такой вопрос, что ему придётся отвечать.

– Да, да, Женя, да, Женя…

Он твердил это «да» и её имя, не зная, не умея, что сказать ей, как ответить, чтобы она поняла, что впервые, впервые его несёт горячая волна, от которой сохнет горло и кружится голова.

Женя охватила его за плечи, выгнулась под ним, поднимая его на себе, и он извернулся, перекатился на спину, чтобы ей было легче. Одеяло свалилось, и он руками пытался закрыть её, но она не чувствовала холода, только его руки на себе, и в темноте искала, ощупывала губами его лицо, мокрое, будто он плакал.

Когда она, тяжело дыша, отделилась и соскользнула, Эркин долго боялся потянуться за одеялом, потому что Женя продолжала держаться за него. И он повернулся опять набок и навис над ней. Наконец её объятия ослабели, и он, целуя её в локти, запястья, ладони, осторожно убрал её руки и встал. Подобрал одеяло и укрыл её.

Он думал, что она заснула, но, когда он наклонился, чтобы поцеловать её и уйти, она поймала его за голову.

– Хотел сбежать, да?

Она шутила, и он понимал это. Но Женя сама испугалась, что он это не так поймет, и быстро заговорила.

– Нет-нет, ложись, отдохни. Ты ведь устал, да? Ложись, Эркин.

Он осторожно лёг рядом, и она набросила на него одеяло, погладила по груди.

– Тебе было хорошо?

– Да. Со мной ещё не было такого.

Женя осторожно провела пальцами по его лицу, погладила брови, очень осторожно тронула ресницы.

– Ты плакал? Почему?

– Не знаю, – он прерывисто вздохнул и совсем тихо, еле слышно попросил: – Погладь ещё.

– Здесь?

Женя гладила его грудь и живот. Он, играя, напрягал и распускал мышцы пресса, и она обводила пальцем границы мышц, словно рисовала их. И вдруг остановилась, и он встревожено повернулся к ней. Женя не видела, но почувствовала его движение, виновато потёрлась щекой о его плечо и объяснила.

– Тебе надо отдохнуть, а я беспокою тебя.

– Беспокоишь? – переспросил он. – Нет, Женя, что ты, – он поймал её руку и положил себе на живот, там, где она остановилась, и даже слегка прижал к себе. И повторил: – Нет, Женя. Тебе нравится это, да?

– Мне нравишься ты, весь, – она поцеловала его в ухо.

И он негромко засмеялся.

– Я весь твой и есть. Мне хорошо, Женя, правда.

Она вздохнула, прижимаясь щекой к его плечу. Он повернул голову, и его подбородок и губы уткнулись в её волосы. Эркин вдохнул их запах и замер. Женя подняла голову, и вся чуть-чуть подвинулась вверх. Теперь её лоб касался его лба, а губы упирались в губы. Женя тоже замерла, будто… будто прислушиваясь к чему-то. И легко необидно отодвинулась, убрала руку.

– Отдыхай, милый.

Эркин дождался, пока её дыхание не стало ровным дыханием спящего, и тогда бесшумно выбрался из-под одеяла. У двери остановился и прислушался – спит. На кухне он нащупал полотенце. Один край был ещё влажным. Умываясь, он разбудит её шумом воды. Эркин обтёрся влажным полотенцем, и кожу приятно стянуло лёгким поверхностным ознобом. Повесил полотенце обратно и пошёл в кладовку. Темнота, как он боялся её когда-то. В Паласе редко работали в полной темноте, в камерах всегда горел свет. Только в имении, в их закутке было так темно. Нет, не так. Эта темнота тёплая и совсем не страшная. Он лёг, укрылся. Захолодевшая ткань быстро согревалась, сохраняя ощущение чистоты и лёгкости. Он поёрзал, укладываясь поудобнее, и негромко засмеялся. Сегодня страхи оказались пустыми. А дальше… там видно будет.

Рози пригласила Женю «на чашечку». Женя охотно согласилась. Она вообще стала такая добрая-добрая, все и всё ей нравилось. У Рози, видимо, тоже наладилось с её другом, потому что она пребывала в таком же состоянии любви ко всему миру. И ей тоже хотелось рассказать об этом, ничего не говоря.

День был настолько упоительно хорош, что они пошли к Рози кружным длинным путём мимо городского парка. Через сам парк они идти не рискнули. Без мужчин женщины там не показывались. Рози рассказывала Жене о своем детстве на ферме, когда из-за поворота навстречу им вышла довольно большая группа негров и цветных. Рози запнулась на полуслове и ухватилась за Женю. Но, увидев их, те сами быстро перебежали в сторону парка, перепрыгнули через невысокую каменную ограду и исчезли среди деревьев.

– Ну, вот видите, Рози, – попыталась улыбнуться Женя. Страх Рози на мгновение передался ей. – Паника была излишней.

– Ах, Джен, – всё веселье Рози улетучилось. – Вы не понимаете. Это так ужасно.

– Ну, Рози, вспомните, каких ужасов ждали от освобождения рабов, и ничего не оправдалось.

– Да, но… Знаете, Джен, у нас на ферме было пять рабов. Они работали, ну, по хозяйству. Их не пороли, почти не пороли. Только за воровство. Джен, понимаете, их совсем не плохо кормили, и всё равно они воровали. И мама писала… что, когда их освободили, она боялась, но они только всё перебили, переломали и ушли. Мама потом наняла других. Но, но она писала, как они шли по дорогам и всё, всё ломали и крушили…

Рози говорила путано, пытаясь что-то объяснить, что и сама неясно понимала. Женя задумчиво кивала. Она, не споря, мягко уводила Рози от этого места. Ей показалось, что цветные спасались от кого-то, а значит, и им не стоит здесь задерживаться. Но Эркина там, кажется, не было.

Пока дошли до дома, Рози успокоилась. Но настроение было испорчено, и «чашечка» вышла невесёлой и какой-то формальной. Женя вспомнила, что Алиса дома одна. А ведь без неё девочка не может даже во дворе погулять. Конечно, Рози