Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женя уже давно закончила все домашние дела, легла, уже спала, а расчёты и соображения никак не хотели оставить её в покое и дать возможность не спеша вспомнить и снова пережить вчерашнюю ночь.
– Джен, вы удивительно похорошели! – пальцы Ирэн выбивали звонкую дробь.
– Джен всегда была хорошенькой, – возразила Этель и лукаво добавила. – Как бутон.
– Да, – подхватила Майра, – а теперь она расцвела.
– Меня вдохновило цветущее окружение, – весело отпарировала Женя. – Но кто действительно расцвёл, так это Рози.
– Рози, ваша Счастливая Фермерша произвела фурор.
– Многие просто заболели фермерской модой.
Рози польщённо покраснела.
– Рози влюблена, – авторитетно заявила Майра.
– Конечно. Рози, не стесняйтесь, это видно невооруженным взглядом.
– Женщина хорошеет, когда влюбляется!
– Да?! – защищалась Рози. – А Джен? Джен, вы влюблены?
Женя не успела ответить.
– Влюблены в Джен, – вмешалась Ирэн. – Женщина расцветает, когда в неё влюбляются.
– Да, инженер Мюллер покорён, повержен и взят в плен, не правда ли, Джен?
– Ах этот Бал. У нас в городе все дамы расцвели.
– Либо влюбились они, либо в них. И неизвестно, что лучше.
Женя с удовольствием смеялась и болтала. Неужели, совсем недавно, ей эти разговоры казались глупыми и неинтересными. Радость переполняла её, приподнимала над землёй. И очень удачно, что влюбленность Гуго заметна всем. Не будь её, как бы она объяснила своё состояние. А так, ей не надо объяснять и не надо скрывать. Заметят и объяснят сами. А ей даже не надо ни отрицать, ни подтверждать. Можно просто смеяться и шутить. И думать о своём.
Сегодня она встала почти одновременно с ним и успела его накормить. Он спешил. Ему надо было найти Андрея и уже вместе работать у Старой Дамы. Никто во дворе иначе её не называл. Но она заставила его поесть. Выпить горячего сладкого чаю и поесть хлеба с мясом. День обещал быть жарким, и он надел рубашку с короткими рукавами. И она опять завела речь о кроссовках. Он согласился, что кроссовки лучше и дешевле, и сказал, что походит по вещевому ряду, посмотрит, сколько за них просят, и тогда уже вечером они посчитают деньги и прикинут, сколько нужно и сколько есть.
– Сигареты я больше не беру. На них всё равно ничего не меняют, – он торопливо глотал большие куски хлеба.
Она согласилась с ним. Он допил чай и уже у двери вдруг остановился и оглянулся. И подошёл к ней. Она обняла его, и его руки снова сомкнулись кольцом, тёплым сильным кольцом.
– Женя, – тихо сказал он. – Это правда?
– Правда, – убеждённо сказала она.
И потянулась поцеловать его, а он за этим же нагнулся, и они стукнулись лбами. Он даже испугался, а она засмеялась.
– Давай ещё раз, а то поссоримся, – и, взяв обеими руками его за голову, легонько стукнула своим лбом об его.
– Ну, всё, мне Алису будить.
– Да, бегу.
И убежал, только калитка хлопнула. Она метнулась к кухонному окну, но он успел завернуть за угол. Глупыш, ёжик колючий. Нашёл чего стесняться – намозоленных рук. Будто это так важно.
Женя рассмеялась удачной шутке Этель.
– Девочки, хотите анекдот? – Майра сегодня в ударе.
Глупый но неприличный анекдот вызвал общий восторг. Только миссис Стоун словно не слышала ничего. После Бала она стала совсем незаметной.
Брёвна Старой Дамы они перепилили к полудню. Эркин вооружился старым колуном, а Андрей занялся навесом. Там надо было поменять две поперечины и перестелить лоскуты кровли. Старая Дама оказалась вполне приличной старухой: показала им работу, дала топор, пилу и ушла, не стояла над душой. И зевак немного, а как Эркин взялся за колун и поленья полетели, то и детвора исчезла.
– Кормить не будут, – сразу предупредил он Андрея. – Я на деньги договорился.
– Дело, – согласился Андрей.
Андрей уже заканчивал навес, когда Эркин завяз с очень уж неподатливым чурбаком. Андрей посмотрел на его мучения и спрыгнул с навеса.
– Давай, я. А ты вон тот лоскут подтяни и закрепи.
– На, – передал ему колун Эркин.
Андрей, поднатужившись, вырвал его из чурбака, оглядел и пренебрежительно бросил на землю. Взял свой, достал из ящика окованный тяжёлый клин. И с двух ударов добил чурбак.
– Вот так! Ты когда-нибудь обзаведёшься своим инструментом?
– Когда-нибудь. – Эркин подбил край кровли и откинул молоток к ящику. – Так и буду с топором ходить, чтоб от меня шарахались? Или чтоб полиция замела?
Андрей помрачнел. Один раз они уже так чуть не вляпались. Эркин скинул свой нож к нему в ящик и пошёл вперёд на патруль, а Андрей успел увильнуть в проулок. Тогда обошлось обыском. Да и остальные рассказывали, что иметь при себе что-то – опасно. Не знаешь, на кого нарвёшься.
– Это, конечно, так, – наконец согласился Андрей и тут же предложил. – Можешь в моём носить. Ко мне так не цепляются.
– Посмотрим.
Старая Дама, видимо, всё-таки наблюдала за ними. И в тот момент, когда они уложили последние поленья, подошла к ним с приготовленными деньгами. Увидев их, Андрей досадливо крякнул: половина заработка старыми имперскими бумажками. На рынке их брали не все, и всякий раз приходилось заново пересчитывать, сколько это в радужных кредитках военной администрации. Но отступать поздно, они забрали деньги, поблагодарили и ушли. На улице Эркин виновато вздохнул.
– Об этом не подумал.
– Ладно, – отмахнулся Андрей. – Всего не обговоришь. Попробуем ещё чего перехватить?
– Тогда на станцию, – пожал плечами Эркин.
Рынок даёт работу только с утра, потом или станция, там всегда на погрузку можно подвалить, или ходить по улицам в надежде, что тебя позовут.
До станции они не дошли. Их окликнули. Поставить поваленную изгородь и навесить калитку. Не самая сложная работа, и до темноты они бы управились. Но помешал муж хозяйки или кем он ей там приходится. Крепкий, налитый силой, полупьяный, в накинутом на плечи армейском мундире со следами споротых погон и нашивок, он удобно расположился на веранде со стаканом виски и