Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если ты сбежишь в мой дозор, все узнают, что я помог тебе. И меня лишат капитанского звания.
Коко, которая составляла наш план – зачеркивала и писала заново, – мрачно на нас посмотрела.
– Они поступят гораздо хуже.
Она вынула нож из плаща и слегка надрезала руку над пергаментом. С каждой каплей бумага шипела и исчезала.
– Я попросила Клода – и, полагаю, Зенну с Серафиной – найти Блеза и встретиться с нами в «Левиафане», – сказала мне Коко. – Если им удалось вылечить Тулуза, Лиану и Терранса, они смогут исцелить и мадам Лабелль.
Жан-Люк ничего не сказал. Селия придвинулась к нему ближе и переплела свои пальцы с его.
– Так будет правильно, Жан. Шассеры должны защищать невинных. Мадам Лабелль всего лишь любит своего сына. Если бы не ее жертва, король сейчас бы пытал Рида.
– Кроме того, – добавил Бо, поджимая губы, – не хочу показаться козлом, но твое звание капитана не будет иметь никакого значения, если Моргана убьет всех.
– Он прав, – сказала Коко.
Жан-Люк закрыл глаза, лицо его было мрачным и напряженным. Над нами в лучах солнца кричали чайки, справа волны разбивались о далекий берег. Я не знала Жан-Люка, но понимала, что свои чувства он носил как мундир – мундир, который он получил с таким трудом. Ему это далось сложнее, чем другим. И весь его тяжкий труд – боль, зависть, злоба – все будет напрасно, если он поможет нам сейчас. Поступив правильно, он потеряет все.
Нет, я не знала Жан-Люка, но понимала его как никто другой.
Спустя минуту Жан-Люк согласно кивнул. Печально.
– Да, конечно. Просто скажите, что делать
– Спасибо, Жан, – сказала Селия, целуя его в щеку.
Остатки пергамента исчезли вместе с кровью Коко, и послание было отправлено.
Однако я не испытала облегчения, скорее, меня охватил страх. Новый страх и старый гнев. Я уставилась на дверь каюты, и ярость во мне так и закипела. Жан-Люк поможет нам, да, и Клод с Блезом тоже. На нашей стороне были дракон и первая ведьма. Мелузины и лу-гару. Богиня даровала мне магию Госпожи Ведьм, и я могла принять другой облик – могла изменять саму ткань природы – одним взмахом руки. Моргана не ведала о моем существовании, а Огюст не знал о нашем плане. Еще никогда у нас не было такого элемента неожиданности, никогда мы не были так хорошо подготовлены. Наш план был превосходен. Лучшим из всех.
Только вот у нас была еще одна большая, совершенно несносная загвоздка.
Кажется, я могла бы прожечь дыру в двери, глядя на нее.
Проследив за моим взглядом, Коко толкнула меня в плечо.
– Иди поговори с ним.
– Он ни за что не согласится.
– Не попробуешь – не узнаешь.
Я усмехнулась.
– Ты права. Рид наверняка придет в восторг от нашего плана. Ведь так он сможет воплотить в жизнь свои мученические фантазии. Черт возьми, да он, вероятно, захочет, чтобы его привязали к столбу от ненависти к себе, или стыда, или… или какого-то чувства неуместного долга.
Коко усмехнулась уголком губ.
– Я не это сказала.
– Но именно это ты имела в виду.
– На самом деле нет. – Приобняв меня, Коко наклонилась ближе и понизила голос: – Вот тебе первый урок по соблазнению: честность чертовски сексуальна. Нет, не так, как ты думаешь, – добавила она, когда я фыркнула. – Честность – это не только рассказ о том, кем вы были раньше, кем он был раньше, кем вы были друг другу. Ты попыталась – не сработало. Тебе нужно показать ему. Доверься Риду, позволь себе быть уязвимой рядом с ним, чтобы и он тоже смог позволить себе это. Вот такая честность действительно интимна. Она по-настоящему обнажает людей.
Я прислонилась головой к лодке, глубоко вздыхая.
– Ты забываешь, что я лгунья. Честность не мой конек.
Коко улыбнулась еще шире.
– Но с ним ты честна.
– Он ужасно бесит.
– Это да.
– Я хочу выколоть ему глаза.
– Полностью поддерживаю.
– Я бы хотела украсть его балисарду и сбрить ею ему брови.
– Хотелось бы на это посмотреть.
– Я буду честна, если и ты будешь.
Коко в замешательстве посмотрела на меня, и я твердо встретила ее взгляд.
– Что ты имеешь в виду? – с подозрением спросила она.
Вот только ее взгляд метнулся к Бо – так быстро, что я едва заметила, – а значит, Коко прекрасно поняла, что я имела в виду. Я притворилась, будто задумалась, постукивая пальцем по подбородку.
– Ну… Селия рассказала мне об одном поцелуе.
Коко предостерегающе прищурилась.
– Селии не стоит лезть в чужие дела.
– Но вот тебе, похоже, давно пора со своими делами разобраться. – Я спрятала усмешку, увидев свирепый взгляд Коко. – Да брось. Ты же сама сказала, что честность чертовски сексуальна.
Коко отстранилась от меня и скрестила руки на груди, поплотнее укутавшись в плед.
– Не переводи свои отношения с Ридом на нас с Бо. У нас не грандиозный захватывающий роман. Мы не несчастные влюбленные. У нас просто была интрижка, и все.
– Коко, Коко, Коко. – На этот раз я толкнула ее в плечо. – И кто тут лжет?
– Я не лгу.
– А ведь честность так интимна, она так обнажает.
Коко поморщилась и отвернулась, прижимая медальон к груди.
– Слишком интимна. Слишком обнажает, – с болью произнесла она.
Моя усмешка медленно померкла.
– Когда в последний раз ты доверялась другому человеку? – спросила я.
– Я доверяюсь тебе.
Но я не считалась, и Коко это знала. Я напрягла память, вспоминая все серьезные отношения Коко – ведьму по имени Флор, Бабетту и самого Бо. Я не знала, стоит ли считать Анселя. Да, чувства были серьезными, но безответными с обеих сторон.
– Это… это из-за Анселя? – осторожно спросила я.
Коко бросила на меня пронзительный взгляд.
– Нет. – Затем: – Ну, больше нет.
Ее плечи опустились, а руки безвольно повисли. Коко уставилась на свои ладони, покоящиеся на коленях.
– Сначала так и было. Но он… он навестил меня в Печальных водах, Лу.
На моих глазах выступили слезы.
– Знаю.
Коко, кажется, совсем не удивилась. Она глубоко задумалась, как будто и не слышала меня вовсе.
– Ансель сказал, что желает мне счастья. Сказал, если Бо может сделать меня счастливой, я не должна колебаться. – Она печально покачала головой. – Но я даже не знаю, как выглядит счастье.
– Еще как знаешь…
– Я знаю лишь… – решительно продолжила Коко, перебивая меня, – что не Бо должен делать меня счастливой. И никто другой, а только я сама. Если я не могу сделать себя счастливой, то как сумеет