Опустивший голову между колен Гарун взглянул на него:

– Ты говоришь так, словно все безнадежно.

– Потому что так и есть, – пожал плечами Джамиль. – И ничего не изменится, пока могол Тарик не перестанет дуться и не придет к соглашению с Салимом. Люди прибывают в место, которое не может их прокормить, так что, по сути, они оказываются в пустыне, где могут рассчитывать лишь на себя. А моголу Тарику – четырнадцать, и в ближайшее время зрелых решений от него ждать не стоит. В действительности Лакхом правит визирь Ханук, а этот скользкий ублюдок вряд ли лишится сна из-за того, что кучка нищих лакхских амтехцев сложит головы в песках. Видишь ли, он – омалиец и хочет очистить Лакх от амтехцев. Так что, мои юные друзья, если мы хотим пересечь пустыню, нам придется рассчитывать только на себя. – Он взглянул на Гаруна. – Не теряй веры, юный богослов. Больше всего Ахм бережет тех, кто бережет себя сам. Мы выберемся, если вы будете делать так, как я скажу.

Казим смотрел себе на ноги. Мир, описанный капитаном, был совсем не таким, каким он его себе представлял. В нем не было правителей, ведомых высшей целью и благородными намерениями. А вот тому, что юноша увидел за время марша, этот мир вполне соответствовал. Он был грязным, неприглядным, жестоким и бессмысленным.

– Кто ты, Джамиль? – спросил он. – Откуда ты все это знаешь?

– Я – просто человек амтехской веры, Цыпленочек. Я жил во многих местах, зарабатывая себе на жизнь мечом и умом. В армии могола служить удобно, и я делаю это уже не в первый раз. Просто знай, что мои повелители желают тебе добра. – Он поднял взгляд на звезды. – Поспите. Мы встанем до рассвета и будем ехать весь день.

– Мы поедем днем? – удивился Казим.

– Именно. На самом деле это наиболее безопасное время для того, чтобы путешествовать, ведь ингаширцы днем отдыхают.

Они встали на рассвете. Прекрасное и далекое солнце заливало небо на востоке красно-золотым светом. Не было ни ветра, ни облаков. Воздух был сухим и чистым. Они держались низин. Иногда Джамиль уезжал вперед на разведку, но они не видели ничего, что указывало бы на присутствие кочевников, даже на месте резни, где сотни шакалов и стервятников дрались за непогребенные тела. Ближе к полудню они обмотали лошадям копыта. Ни в этот, ни на следующий день ингаширцы так и не показались, а на третьи сутки Джамиль снял с лошадиных копыт обмотки и позволил им ехать рысью. Обхватив Джая за грудь, девушка прижималась к его спине, но за все время так и не произнесла ни слова, лишь однажды взвизгнув, когда они впервые перешли на рысь.

Казим начал видеть признаки жизни, которые не замечал, шагая среди тысяч других рекрутов: следы змей на песке, тонкую паутину между камнями. Над головами у них пролетали крошечные птички, которые ловили мух, тучами носившихся в воздухе.

Молились они, включая Джамиля, по пять раз в день. Гарун читал священные тексты по памяти. Девчонка молча за ними наблюдала, не отрывая глаз от Джая. В один день, когда они готовились к полуденному сну, Джамиль шепнул что-то Джаю на ухо, и они установили для нее палатку с красными лентами. Девушка не хотела отходить от Джая и успокоилась лишь тогда, когда он расстелил свое одеяло у входа в ее палатку, чтобы она могла его видеть. Джай планировал жениться на одной из пустоголовых болтушек с Аруна-Нагарского рынка, а об этой не отходившей от него ни на шаг девчонке он заботился так, словно она была его младшей сестрой. «Полагаю, твоя жизнь тоже складывается не так, как ты планировал», – подумал Казим.

За завтраком он положил руку Джаю на плечо:

– Как ты, брат?

– Боюсь до безумия, – признал Джай. – Но я должен заботиться о Кейте.

– Ее так зовут?

– Со мной она немного разговаривает. Я пообещал, что буду заботиться о ней. – Он расправил плечи. – Так что, полагаю, выбора у меня нет.

В его голосе слышалась тень сожаления о мечтах, от которых он отказался, но которые не забыл.

Казим обнял его:

– Я тоже буду о ней заботиться. Она станет мне сестрой.

Он внимательно оглядел Джая. Тот стал стройнее, а его борода и усы – заметнее. Юноша выглядел более взрослым. С саблей Джай тоже стал обращаться куда лучше. Каждый вечер перед сном они тренировались. Джамиль, похоже, считал, что они справляются неплохо, пусть он никогда этого и не говорил.

– Ты теперь выглядишь как настоящий лакхский воин, – добавил Казим. – Пускай рондийцы трепещут.

Джай рассеянно улыбнулся:

– Плевать мне на рондийцев. Я просто хочу найти Миту с Гурией и вернуть их домой. И позаботиться о Кейте, разумеется. Она из деревни неподалеку от Тешваллабада. Возвращаясь на юг, мы сможем отвезти ее к семье.

– Хотелось бы, чтобы все оказалось так просто, брат.

Единственными людьми, которых они встретили, были ингаширцы, появившиеся перед ними утром подобно призракам. Джамиль подъехал к ним и поговорил с кочевниками на их языке, после чего разбойники их пропустили. Казим после этого весь день ехал, оглядываясь, но признаков погони не было. Заметив это, Джамиль похвалил его за осторожность, при этом добавив:

– Лучше смотри вперед, парень. Ингаширцы предпочитают устраивать засады, а не преследовать. Поехали со мной, и я научу тебя кое-каким навыкам, которые помогут тебе выжить.

Казим поехал с воином вперед, и тот научил его некоторым умениям следопыта: чтению земли и использованию особенностей ландшафта для приближения к возвышенностям незамеченным. Тому, как определять, куда летят птицы, а куда – нет. Тому, что следует искать среди песка и камней. Научил определять, как давно погас костер, и находить источники воды.

К западу высились голые бурые холмы Ингаша. В самые ясные дни за ними виднелись далекие горы с заснеженными вершинами. На востоке горизонт выглядел совершенно ровным и пустынным. Именно по этому дикому краю сотню дней бродил Пророк, беседуя с Ахмом и Шайтаном. Казим знал сказание о Великом Искушении, и от мысли о том, что они могут идти по следам самого Пророка, его бросало в дрожь. Но когда он сказал об этом Джамилю, тот лишь заворчал. Капитан всматривался в горизонт на севере, где начинала сгущаться пурпурно-коричневая тьма. Дул резкий ветер. В небе не виднелось ни облачка.

– Возвращаемся в последнюю долину, – сказал капитан. – Дальше мы сегодня не поедем, как и завтра, если я не ошибаюсь. Грядет песчаная буря.

Они вернулись в высохшее русло реки с каменистыми берегами, которое проехали чуть ранее, где торопливо развьючили и привязали лошадей, после чего Джамиль отправил Казима вбивать в землю жерди под таким углом, чтобы они служили распоркой между дном и берегом. Они выстроили пристанище, накрыв его кожей. К тому моменту, когда до них добрались остальные, ветер стал пронизывающим. Джамиль, казалось, находился в нескольких местах одновременно, заставляя лошадей лечь на землю и укрывая их, а также сооружая у берегов навесы из одеял и вьюков.

– Но может пойти дождь и затопить русло! – встревоженно крикнул Гарун.