— Это невозможно… ты не понимаешь. Я люблю его.

— А я? Все-таки таблетка?

— Прости меня… Это ошибка была. Страшная… самая болезненная и ужасная. Ты не виноват. Ты меня останавливал… А я — мало что соображала в тот момент. Мне так страшно от того что натворила!

— Тогда убеги, — горько усмехается Якоб. — Ты это умеешь.

— А ты умеешь подкалывать людей! Больше ничего! Ты можешь понять, что мы наделали? Как жить после этого?

— Люди и не такое переживают Скорос, ты всего лишь невинность потеряла. Но не теряй себя. — Якоб делает несколько шагов мне на встречу. Хочет взять за руку, но уворачиваюсь и выбегаю из комнаты. В дверях сталкиваюсь с Леа. Меня охватывает паника — вдруг Брейкер слышала наш разговор? Вглядываюсь в ее лицо — но оно холодно и непроницаемо.

— Что ты здесь делаешь? — резко спрашивает она у Якоба. Сюда нельзя посторонним.

— Ухожу, не переживай. Я и не собирался оставаться.

— Все собачонкой бегаешь за Скорос? — усмехается Леа. А меня отпускает — раз она спокойна и язвительна в своей обычной манере, значит ничего не слышала…

Моя наивность, возможно, следствие любви к чтению. Столько романтичных историй прочитано и пережито… Мой маленький замкнутый мирок, где нет места лжи и обману… Как бы хотелось сейчас спрятаться в нем, укрыться от всех ошибок и невзгод. Как я могла быть такой глупой?

Леа прекрасно слышала весь наш разговор. И не стала медлить — быстро передала все Артуру. Вот так мою судьбу решили за меня… Легко и просто. Даже если бы я знала, что Брейкер нас подслушала… и даже записала на телефон! Что смогла бы изменить? Остановить ее? Нет конечно. Не было у меня никаких рычагов давления на эту бешеную. Ни морально, ни физически — я бы не справилась. Разве что, у меня был шанс рассказать все первой. Наперегонки… Вот только пора учиться трезво оценивать ситуацию. Я невероятно труслива. Все проблемы, начиная со школы, со мной происходили из-за этого. Поэтому, я бы никогда не решилась, да просто не нашла бы сил произнести грязную правду глядя в любимые глаза. Так и сгорала бы, страдая, поджариваясь на медленном огне своей трусости. Леа, если разобраться, мне услугу оказала.

Меня предупредил Якоб. Все события шли точно стороной, удивительно, когда главная виновница — я. От этого было еще паршивей. Так как номер Штаховского у меня продолжал оставаться в черном списке, он позвонил на мобильный Лисы. Та, удивленная, пришла в мою комнату, вопросительно глядя и протягивая мне телефон.

— Тебя… Не понимаю, почему Якоб на мой номер звонит. И откуда узнал его… — больше ничего не говоря, Лиза покидает комнату. Все еще злится на меня за молчание.

— Скорос? — голос Якоба странно хриплый, точно ему больно. — Прости меня. Надо было раньше… рассказать все Бурмистрову.

— Что? — подпрыгиваю от этих слов. — О чем ты?

— Брейкер… С ним пообщалась. Доберусь до суки — убью. Но сейчас ты — главное. Брейкер наш с тобой разговор записала. И показала Бурмистрову. Я должен был предупредить тебя, малышка… — И связь обрывается.

Но я бы все равно и слова не смогла выдавить в ответ. Телефон падает из рук. Внутри растет безумная паника. Бежать… Но куда? Прямо сейчас? Но как же экзамены…

Приступ малодушия, впрочем, скоро проходит. Первые минуты я едва сдерживаю себя от того, чтобы не побежать за чемоданом. Но раз приняла решение встретить позор лицом к лицу — буду ему следовать. Так и просидела весь вечер, бездумно пялясь в окно. Ожидая последний визит Принца. Снова и снова прокручивая картину, как он бьет меня по лицу, таскает за волосы, кричит что я шлюха и другие обидные вещи…

Но он не приехал. И на следующий день тоже…

Набравшись смелости, я позвонила Таисии.

— Как ты смеешь звонить и спрашивать про брата? — с горечью закричала она на мой робкий вопрос. — Как же я ошиблась в тебе! Ты растоптала Артура! Всю нашу семью! Из-за тебя брат едва не стал убийцей, а Якоб оказался в больнице! Не смей больше появляться на нашем пути!

Я и слова вставить не успела…

Как бы мне не было стыдно, тошно и вообще тяжело даже на улицу выходить, я не могла не выяснить состояние Якоба. Не хотела видеться с ним — нам обоим это не принесет ничего кроме боли. Но добилась встречи с его лечащим врачом и передала через него короткую записку. Написала, что мне жаль, что только я во всем виновата и попросила прощения… Легче мне не стало, да я и не ждала этого. Штаховский получил серьезное сотрясение и перелом нескольких ребер. Мне было страшно представить, что это была за драка. И я умирала от беспокойства за Артура — он ведь тоже мог пострадать.

Прошла неделя. Постепенно до меня дошло, что я недооценила Артура. Он не из тех, кто будет бегать, кричать, что-то выяснять и бить по лицу. Ему это не нужно. Он просто вычеркнул меня из своей жизни. Артур сделал лишь одно в ответ — избил Якоба. Я же, по всей видимости, разом перестала для него существовать, и он не видел смысла со мной возиться, выплескивать горечь и ненависть. Легче ли мне было от этого? Нет. Отвращение к себе сжирало меня изнутри. Я пыталась держать удар. Делать перед родными вид, что все в порядке. Ходить на учебу, на работу. Но внутри была мертвой, пустой.

Иногда хотелось спросить у Леа, удовлетворена ли она результатом. Не за себя мне было обидно. Больше всего — за Артура. Уверена, это очень больно, когда посторонний сообщает тебе подобную новость. Это способно нанести серьезный удар по самолюбию. Уязвить гордость… Всего этого в моем, то есть, уже далеко не моем, Принце, было предостаточно.

А еще было стыдно за свои наивные предположения, что эта девушка любит Якоба. Я ведь даже сочувствовать ей пыталась. Неужели настолько глубоко ошиблась? Поступок Брейкер отправил Якоба в больницу — мне хотелось посмотреть в лицо этой девушке и спросить — довольна ли она тем, что сделала?

Но Леа не было. Она просто исчезла… Не появлялась в агентстве. Спрашивать о ней у сотрудников, моделей, или Натальи, я не хотела. Гораздо позже я узнала, что «грозный» папочка, который был в разговорах среди моделей чем-то вроде страшилки, забрал дочуру и переехал в Москву. Чему все только порадовались. Никто в агентстве не любил Брейкер. Совпадение ли это, или Леа боялась гнева Якоба… Мне было уже совершенно не до этих проблем. Для меня имя этой девицы навсегда останется в памяти связанным с ужасными воспоминаниями.

Все события сплелись в настолько тугой клубок — только отчего-то я, будучи изначальной причиной, чувствовала себя сторонним наблюдателем. И от этого было лишь больнее. Точнее, в тот момент мне так казалось. Я не знала, что расплата где-то впереди поджидает меня. И что Артур может быть очень даже хладнокровным и терпеливым в этом плане.

А пока я существовала в постоянном страхе, боясь встречи, и в то же время тоскуя от того что не вижу Бурмистрова. Я захлебывалась этой тоской, иногда мне хотелось поехать к нему, плюнуть на все и упасть перед ним на колени. Меня разрывало от желания сделать именно это. Но я понимала, что этим лишь еще сильнее причиню ему боль. Я ставила себя на место Артура постоянно, залезала в его голову и окуналась в океан ненависти, плещущийся там. Горела в огне презрения к себе. Травила себя этой ненавистью. Наказывала. И не знала, как искупить… Не могла смотреть в зеркало. Не могла есть, только воду пила. Стала похожей на привидение.