в постели ты по имени меня и дальше называть будешь? Мне понравилось. Ты другая становишься, когда по имени меня называешь.

– Ладно, Джеймс, хорошо.

– Спасибо, моя дорогая. Ты у меня чудо. И в стойло я тебя ставить не намерен. И пользоваться твоей любовью для этого тоже. Она мне для другого нужна. Поэтому перестань бояться.

– Для чего тебе нужна моя любовь?

– Быть счастливым подле тебя. Когда ты радостная, у меня как крылья за спиной вырастают.

– Раз так, то, может, всё у нас и получится… Попробовать, видимо, всё же стоит, – она ласково улыбнулась и, потянувшись к нему, прижалась губами к губам.

В следующую секунду он пылко прижал её к себе и начал, разрывая халат, осыпать поцелуями всё её тело.

Глава 40

На следующий день герцог привёл Миранду в леваду и приказал продемонстрировать всех лошадей.

А ещё через день они втроём с Джоном поехали на скачки в столицу.

Джон ехал верхом вместе с охранниками, а они с герцогом в карете.

– Милорд, – обратилась к нему Миранда по дороге, – у меня к вам нижайшая просьба.

– Я весь внимание, миледи, – улыбнулся ей герцог. После их последнего разговора ночью он старался быть нарочито предупредительным с нею.

– Мне бы хотелось попросить вас не привлекать к моей персоне излишнего внимания и без особой необходимости не знакомить меня ни с кем.

– Вам всё равно придётся это сделать рано или поздно.

– Пусть лучше поздно. Пока мне не хотелось бы попасть под пристальные взгляды, особенно кого-то из приближённых короля.

– Боитесь, что разговоры пойдут? Они будут в любом случае, миледи.

– Я боюсь не разговоров, а своего несдержанного характера. Вот повздорю с кем-то, а вам потом неприятности расхлёбывать придётся.

– Это ерунда. Да и не могу же я вас прятать, особенно если лошадей посмотреть хотите.

– Прятать не надо. Лишь сами встреч с придворными не ищите.

– Хорошо. Я постараюсь сам их не искать, но, если к нам подойдут, уж будьте любезны поулыбайтесь хотя бы для приличия или реверанс сделайте в зависимости от статуса собеседника. Вы ведь в статусах разбираетесь?

– Насколько я понимаю, реверансами мне необходимо приветствовать лишь короля или принцев крови. Вы считаете, здесь мы можем встретить их?

– Кто знает, как сложится… – пожал плечами герцог. – Иногда они посещают скачки.

– Сколько раз была, ни разу видела, – иронично хмыкнула Миранда и тут же осеклась. – Хотя за столько лет нравы двора могли и поменяться.

– А ты бывала часто?

– Мой любовник любил лошадей и редко пропускал возможность насладиться подобным зрелищем. Да и мне самой нравилось. Мы обычно большие деньги выигрывали. Кстати, это был тоже один из пунктов обвинения, – невесело усмехнулась она.

– Сейчас поиграть не хочешь?

– Зачем? Чтобы дать всем повод считать меня колдуньей, если выиграю?

– А может, ты проиграешь?

– Я? – удивлённо приподняв брови, осведомилась Миранда, а потом недоверчиво качнула головой: – Это вряд ли… Я слишком хорошо разбираюсь в лошадях и ещё в наездниках… Поэтому будет ли подстава, сказать могу сразу, и кто выиграет, если её не будет, тоже.

– А случайности? Ты не допускаешь случайностей?

– Допускаю, но они столь редки, что относиться к ним всерьёз, думаю, не стоит.

– Ты столь безапелляционна и самоуверенна, что диву даться можно. Мне начинает безумно хотеться, чтобы ты сыграла.

– Не надо. Я и так сегодня выполнила ваше пожелание и надела ваш подарок, давайте ограничимся этим.

– Хорошо, но мне посоветовать, на кого поставить, ты можешь?

– Вам могу. Особенно если афишировать мой совет не будете и потом в колдовстве обвинять.

– Конечно, не буду. Зачем мне то?

– Тогда договорились. Посоветую.

Когда они подошли к барьеру, за которым выгуливали готовящихся к старту лошадей, Миранда наклонилась к герцогу и тихо прошептала:

– Вон тот серый жеребец – классный производитель, призов он никаких не возьмёт, но, если купите его, будет прекрасно. Им и Варну, и Берокку покрыть можно, будут очень хорошие жеребята.

– Что ты в нём нашла? Я б его и задаром не взял. Грудина никакая, дыхалка, соответственно, тоже.

– Ноги… Ноги, милорд. Если жеребята унаследуют грудину от матёрей, а от него ноги, это будут сказочные бегуны.

– А если наоборот?

– Если хотя бы один жеребёнок получится именно такой, уже будет неплохо… А их ведь может быть и больше… Подумайте, милорд. Подумайте.

– Понял, постараюсь купить. А что про ставки скажешь?

– Тут всё распределено, даже неинтересно. В первом забеге так уж точно. Побороться могут двое, но одного, вон того гнедого, его жокей придержит в любом случае. Так что без вариантов.

– Откуда знаешь?

– Вы посмотрите, как жокеи настраивают коней, и всё поймёте… Один подбадривает, а второму всё равно, он весь в себе. Ему надо продумать, как заказ выполнить. Чтобы конь и не сильно отстал, и первым не пришёл.

– А ведь точно, похоже на то. Очень похоже. Ладно, пойду ставку сделаю, а ты меня тут подожди.

– Хорошо.

Миранда осталась стоять у ограждения, и вскоре к ней подошёл Джон.

– Скучаете, матушка?

– Напротив, с интересом наблюдаю. Люблю красивых лошадей. Сколько грации в каждом движении. Великолепное зрелище.

Они мило обменивались впечатлениями по поводу лошадей, когда к ним подошёл герцог и, нервно усмехаясь, произнёс:

– Дорогая, пойдёмте. На скачки прибыл король и хочет вас видеть. Тебя, Джон, кстати, тоже.

– Вот зачем? – раздражённым шёпотом выдохнула Миранда, наклоняясь к уху герцога. – Зачем вы ему обо мне сказали? Я же просила!

– Так сложилось, дорогая. Я сам того не ожидал. Извините. Но уже ничего не поделаешь, пойдёмте.

Он подал ей руку и повёл в сторону центральных трибун.

Джон последовал за ними, с изумлением заметив, как полная достоинства красивая фигура мачехи необъяснимым образом стала постепенно мешковатой и сутулой, а великолепное платье зелёного бархата несуразнейшим образом повисло на её плечах, и даже походка стала шаркающей. И чем ближе они подходили к ложе короля, тем явственнее все эти изменения становились.

Таким образом, перед королём предстала не его элегантная мачеха, а нескладная женщина, чуть не упавшая, делая реверанс, и сбивчиво и несвязно пробормотавшая приветствие. На что король, не сдерживаясь, рассмеялся и, кивнув ей в ответ, заметил герцогу, что в супруги он выбрал явно не лучшую представительницу женского рода и он в смятении от его вкуса. Хотя, если он думает, что изысканные украшения на её голове изменят ситуацию, он не станет его разочаровывать.

Герцог с улыбкой ответил, что старался как мог, но вкус – дело врождённое, и, кого обделила природа, тому ничем не помочь. Поэтому