Я задумчиво посмотрела на свою ладошку.

– Но они почти погасли… я думала, что это – все: скоро на Во-Алларе появятся новые Ишты. У вас будут новые Хозяева, новые помощники, новые заботы… если честно, меня бы это устроило. Потому что ты прав: такая ноша – совсем не для одних плеч. И уж тем более не для моих. Честно говоря, я устала от этой роли. И я… ценю, что ты попытался избавить меня от нее.

Аллар с досадой отвернулся, когда я подняла на него печальный взгляд и понимающе улыбнулась.

– Если бы ты уничтожила жреца обычным способом, то наверняка лишилась бы Знаков. Скорее всего, всех, потому что правила на этот счет довольно строги. Ты стала бы простой смертной, с простыми желаниями и еще более простыми проблемами. У тебя бы появилась возможность начать все заново. С теми, кто тебе дорог, кто тебя ценит не как Ишту, а просто как Гайдэ… и это должно было стать платой за победу.

– Понимаю, – грустно прошептала я. – Получается, я сама все испортила, да? А вы хотели как лучше?

– Что? – недоуменно замер Лин. – Вы не планировали ее убивать?!

– Мы боги, а не палачи, – с укором посмотрел на него Айд. – Игрок был нужен, чтобы исполнить свое предназначение. А после… у него действительно есть право выбирать: остаться здесь или уйти туда, где он нужен больше; вернуться в свой мир или продолжить жить здесь… перед ним лежат все пути… надо только выбрать… но именно это… права твоя сестра… самое сложное.

Я тяжело вздохнула.

– Ничего не поделаешь, Лин. Это действительно был только мой выбор. Я не захотела смерти жреца и честно попыталась помочь. Я тогда была слегка не в себе, если помнишь. Вернее, во мне тогда было слишком много от тебя. И почему-то казалось, что я поступаю верно. Ведь когда чувствуешь чужую боль, очень легко дать ей вырваться наружу. А когда кто-то чувствует ее вместе с тобой… не забывай, жрец тоже был эмпатом и тоже безумно устал от своей роли. К тому же он настолько сильно хотел от нее избавиться, что перестал понимать себя самого. Он хотел освободиться, снова обрести крылья. Да только не понимал, что настоящая свобода не бывает абсолютной. Потому что это или вседозволенность, которую допускает в Подземелье Айд, и мы оба с тобой видели, к чему это приводит…

Владыка ночи согласно наклонил голову.

– Или жесткие рамки, в которые ставит своих айри Аллар…

Владыка неба одобрительно усмехнулся, а я пристально посмотрела на озадаченного Лина.

– Хотя и они не являются идеальным решением. Мне кажется, истинная свобода находится где-то посередине. В тебе и во мне. В наших друзьях. В том самом выборе, который мы совершаем каждый раз, когда принимаем то или иное решение. Свобода – это не значит, что ты перестал от кого-то зависеть. Свобода, как я теперь понимаю, это – те рамки, которые ты определил для себя сам. И которые для тех, кто пока этого не понял, на всякий случай продублированы в библейских заповедях: не убий, не укради… оказывается, это так просто, Лин… мы каждый день встречаем многочисленные и ОЧЕНЬ простые для понимания подсказки, помогающие прийти к осмыслению, но почему-то упорно не видим, как ими воспользоваться. В лучшем случае, соблюдаем машинально. Или же из страха, что потом найдут и накажут. А это должен быть осознанный выбор. Добровольный. Только тогда он перестанет давить на горло, как тугой ошейник. Именно тогда пропадет ощущение, что тебя к чему-то принуждают. Наверное, это и будет правдой?

Я осторожно подняла взгляд, не зная, как отнесутся к моим заумностям боги, и вдруг впервые увидела, как улыбается Айд. Не лыбится, не ухмыляется и не скалится… а именно улыбается. Добродушно, чуточку снисходительно, с какой-то удивительной мягкостью, которая совсем не сочеталась с его изменчивым лицом. При этом его глаза загорелись удивительными золотыми огнями… совсем как у стоящего рядом Аллара, почти как у Лина… да так ярко, что я даже зажмурилась и поспешно отвернулась, чтобы во второй раз не попасть впросак.

Почти в тот же миг моей щеки коснулось дуновение теплого ветерка. Куда-то бесследно ушло недавнее раздражение. Исчезли сомнения, апатия, страхи. Я снова была полна сил и стремлений. В меня словно вдохнули жизнь, вернули утраченную надежду, стойкость, желание идти вперед…

И это было так прекрасно, так неожиданно и удивительно вовремя, что я почувствовала, как губы сами собой расползлись в глупой улыбке, а в душе поселился самый настоящий покой и умиротворение, ради которого хочется жить, любить и в охотку заниматься тем трудным, но очень важным делом, без которого уже не получается обойтись.

Причем ощущение это было так сильно, что я едва не потерялась в потоке внезапно нахлынувших эмоций. С трудом сумела отстраниться. Отдышалась. Пришла в себя, впервые с момента ухода в Тень остро пожалев, что уже не смогу реализовать все то, о чем только что подумала. А когда снова открыла глаза, то обнаружила, что на поляне никого не осталось. Только я и растерянный донельзя Лин, который стоял, как громом пораженный, и неподвижно смотрел на середину озера, которое, как мне почудилось, на краткий миг вдруг превратилось в один огромный глаз с жутковатым вертикальным зрачком, где светился слабый намек на удовлетворение.

Какой-то крохотный миг он смотрел туда, словно не мог поверить глазам. После чего так же неожиданно очнулся, неуверенно взмахнул крыльями, которые, если честно, нравились мне гораздо больше, чем прежние; совершено несвойственным ему жестом взъерошил короткие волосы, которые приобрели стойкий серебристый оттенок, а затем с размаху опустился на землю и глухо сказал:

– Кажется, у нас ничего не получится, Гайдэ. И, кажется, нас опять обманули…

– Что значит, обманули? Кто посмел? – неприятно удивилась я. Но потом обратила внимание, что местность вокруг разительно изменилась.

Я снова ощутила легкое дуновение ветерка на лице; впервые за много времени услышала мягкий шелест листвы, пение птиц. Как-то отстраненно осознала, что на этот раз деревья вокруг – настоящие, живые. Наконец, вдохнула полной грудью поразительно свежий воздух, по которому, оказывается, безумно скучала. Осторожно потрогала свое лицо, измятую одежду, руки… потом неверяще уставилась на левую ладонь, где победно вспыхнули сразу пять разноцветных Знаков, и тихо застонала:

– Твою маму… да что ж это… Лин, мы что, живые?!

– Да, – без особых эмоций согласился Лин, рассеянно глядя на спокойное, ничуть не похожее ни на какой дурацкий глаз озеро. – Боги вернули нас обратно. В Харон, насколько я успел понять. Или же на Равнину… надо будет потом посмотреть. Вернее, сюда нас вернул один бог – Лойн. Который связался со мной буквально мгновение назад и сообщил, что для нас с тобой Игра действительно окончена. Причем ее истинной целью… что бы там ни говорили Айд и Аллар… являлись вовсе не поиски новой Ишты или уничтожение жреца…

– Что?!

– Да, – бесцветным голосом подтвердил Лин. – На самом деле он уже давно ищет себе преемника… если хочешь, наблюдателя… хранителя, который смог бы присматривать за Равновесием вместо него. Ты же слышала, о чем говорил Айд: они не могут вмешиваться открыто. Тогда как Лойн… кажется, он вообще не может больше присутствовать в этой части Вселенной. И ему нужен преемник, который был бы в равной степени чужд и Небу, и Подземелью. Но который хорошо знал бы все опасности и прелести как Света, так и Тьмы. По этой причине Лойн не вмешивался в Игры младших богов. Поэтому же позволил мне сначала пасть, а потом снова вознестись. Разрешил Айду нарушить правила и забрать тебя из прежнего мира… оказывается, каждый из богов испокон веков ведет свою собственную Игру, Гайдэ. А мы с тобой стали лишь фигурами, которые должны уступить место другим. Однако поскольку в данный момент на роль хранителя Равновесия лучшего кандидата Ему не найти, то мне дали шанс вернуться. А ты…