Утром Ксюша проснулась с ужасно тяжелой головой. Да оно и понятно: в ее комнате спали малыши, а она сама прикорнула у Кэт в кресле. В зале, где вчера стояли столы, как Мамай с Ордой прошелся. На столах неубранные с вечера тарелки, бутылки, еда, скатерть смята и наполовину сползла на пол…

«И когда это я спать легла?» – подумала Ксю, натягивая джинсы и кофточку. Девушка помнила, что они еще долго танцевали, потом перенесли уснувших в коридоре детей в комнату, потом гости разбредались на ночлег по ближайшим друзьям и соседям, чтобы с утречка продолжать веселье. А Ксюша когда и как оказалась там, где проснулась?

Ксю вышла на кухню. За столом сидели Катя и Марк. Катя, бледная, непричесанная, с темными от не смытой и размазанной косметики веками с отсутствующим видом помешивала ложечкой чай в стакане.

– Да он остыл давно, пей, – не выдержал Марк. Он тоже выглядел не так браво, как обычно, но и не так кошмарно, как Кэт. Должно быть, проснулся раньше и больше усилий потратил на приведение себя в надлежащий вид. Но лицо парня было достаточно помятым и бледным, к тому же в одной руке Марк держал стакан с минеральной водой, а в другой – стакан с чаем. И на блюдце перед ним лежал нарезанный дольками лимон. То есть, в себя он приходил по всем правилам.

– Ксю, ты уже проснулась? – спросила Катя, поглядев на сестру, и тут же поморщилась от головной боли.

– Как видишь. Привет, Марк.

– Привет.

– От похмельного синдрома избавляетесь? – спросила Ксюша, взяв с тарелки кусочек лимона.

– Есть такое, – кивнул Марк. – Да ты садись куда-нибудь…

Ксю осмотрела кухоньку в поисках табуретки или стула и, не найдя ничего подходящего, покосилась на Марка.

– Сдвинься на пол лаптя в сторону, я на подоконник приземлюсь, – попросила она. Марк посторонился, давая сестре устроиться на широком подоконнике.

– Нормально отоспалась? – спросил Марк, пододвигая Ксюше кружку.

– Если я спала, то да, – ответила девушка, наливая себе минералку. – Но что-то я не помню, чтобы укладывалась спать, и не знаю, спала ли вообще.

– Спала, спала, – сказала Катя. – Заснула в коридоре, и мы с Лешей тебя сонную в комнату привели. Потому ты и не помнишь ничего.

– Ни фига себе! – удивилась Ксюша.

– Это еще ничего, – сказал Марк. – Я лично вообще во дворе на диванчике заспал, промерз до костей за ночь – только утром в дом перебрался. Чуть живой. Лешему хорошо – к Светке умотал, выспался на мягкой постельке, сейчас явится, бодрый, свеженький…

– Не то, что мы, – жалобно простонала Кэт, растирая пальцами виски.

– Рано вянешь, сестричка, – усмехнулась Ксюша. – У нас еще столы в зале не убраны, так что не раскисай.

– Спасибо, ты меня обрадовала, – протянула Катерина.

– Вот черт! – воскликнул Марк. – Совсем я о столах забыл! Кэт, я тебе сейчас подниму настроение!

Сказал и скрылся в комнате, предоставив девчонкам право гадать, что он задумал. Катя и Ксеня недоумевающе переглянулись. Но недоумевать им пришлось недолго. Марк скоро вернулся с початой бутылкой вина в руках.

– Сейчас ты, мелкая, опохмелишься и станешь, как новенькая, – сказал он, наливая вино в Катин стакан, где еще осталась половина остывшего чая. – А теперь пей.

Кэт с опаской посмотрела сначала на стакан, потом на Марка, рассудила, что плохого брат не посоветует, и сделала глоток. Глядя, как она цедит по глоточку, Марк опять не выдержал и вмешался:

– Да ты залпом пей, в этом весь смысл. Так пить, как ты, это без толку добро переводить.

Катя послушалась, выпила, и ей действительно полегчало.

– Марк, у меня голова, скорее всего, не от похмельного синдрома болит, но все-таки налей и мне чуть-чуть, – попросила Ксю, увидев, как порозовело и разгладилось Катино лицо.

Марк, как фокусник, извлек откуда-то три бокала и разлил в них оставшееся в бутылке вино.

– Может, ты все так не разливал бы, Марк? – спросила Ксюша. – Может, еще кому понадобится?

– А, там, на столе, этого добра до фига и чуть-чуть еще, – беззаботно отозвался Марк, любуясь вином, играющим в бокале. – Да и в подвале хватает.

– А, ну тогда…

– Тогда за счастливое и безболезненное избавление от похмелья! Пропади оно пропадом! – провозгласил Марк, решительно поднимая бокал. Близнецы последовали его примеру, опрокинули по стопарику и даже успели спрятать все это безобразие до появления бабушки.

Немного позже, уже собирая посуду со стола, чтобы помочь, Ксюша спросила у Кати, где мама.

– А они в гостинице остановились все, вот там сейчас, наверное.

– А что это за девушка такая светленькая с ними? – поинтересовался Марк.

– Дина – дочка дяди Славы, – ответила Ксю. – А что?

– Да так… Симпатичная такая…

Ну, Марк перещеголял сам себя! Мало ему березинских и минских девчонок, так теперь уже и до барановичских добрался! Ксюша почувствовала себя так противно, будто объелась сладким. Марк и Дина! Ужас!

Нет, конечно, ничего странного в том, что Марку нравится Дина. Она красивая, и Марк не мог не обратить на нее внимания.

– Ксюш…

Ксю отдала бы все на свете, чтобы сейчас не находиться рядом с Марком. Она догадывалась, о чем он заговорит, но ей не хотелось этого слышать. Конечно же, спросит о Дине! Хорошо бы оказаться далеко-далеко отсюда, чтобы вопросы Марк задавал кому-нибудь другому, а не ей. Но Марк обращается к ней, стоит перед ней – стройный, красивый, с озорными карими глазами. Зачем он ее мучает? Но ведь он не нарочно! Откуда ему знать о том, что испытывает к нему Ксю! Только от этого не легче.

– Что, Марк? – с усилием подняла глаза на Марка Ксюша.

– У Дины парень есть?

– А как же! – вызывающе откликнулась Ксю, а про себя подумала: «Не на ту ты, Марк, нарвался! Счас, так я и стала тебе помогать в твоих амурных делах! Да я тебе такого насочиняю – голова кругом пойдет!» – Конечно, есть. За ней парни только так увиваются, ведь она красавица и умница… И она имеет возможность играть парнями, как куклами, и романы крутит по три-четыре за раз!

– Как? И правда умница! Одобряю! – похвалил Марк. Ксюша про себя чертыхнулась – образ Дине она создала, что даже самой страшно, а Марку понравилось! Ладно. Пока Кати нет, можно врать дальше, без зазрения совести.

– А еще, к сожалению, Марк, чтобы ей понравиться, тебе придется полностью сменить имидж – перекрашиваться в блондина, растить волосы до плеч, начисто брить бороду и усы и каким-то способом избавляться от природной смуглости, потому что Диночка ненавидит темнокожих и загорелых. Вернее, она их боится – они ей негров да цыган напоминают, которых она в детдоме навидалась… И я ее, между прочим, понимаю. Дина говорит – вот проснешься среди ночи: белые простыни, свет ночника… и это черное… с тобой рядом… Ужас!