Его волосы были в красно-коричневых пятнах и всклокочены. Айона вдруг поняла, что только теперь это заметила. Как и пятна крови на его рубашке. Как и его упрямо сжатые челюсти.

Но она очень ясно видела страсть в его глазах.

— Я тебе верю.

— Есть слова, которые значат больше других, и это — как раз такое.

— Такое — какое? Что это за слово?

— Любовь, господи! Я знаю, что такое любовь, черт возьми! Ты вселила ее в меня, ты дала мне… любовь. Мне больше никогда не стать прежним. И я никогда не буду чувствовать этого ни к кому больше.

— Этого… чего?

— Ну, хорошо, иезуитка! Любви чувствовать я ни к кому больше не буду! Люб — ви! Я — тебя — люблю. — Он отчеканил эти слова как давно заготовленный аргумент, и она была окончательно сражена. — Говорю это четко и ясно. — Он сдвинул брови, слегка усмехнувшись. — Я тебя люблю… и хочу этого. Я хочу чувствовать то, что чувствую к тебе, потому что раньше жил только наполовину. И я хочу на тебе жениться, и жить с тобой, и чтобы у нас когда-нибудь была семья. Но в данный момент я хочу, чтобы ты перестала мучить меня, а просто сказала, что ты согласна. Ведь ты же согласна?

Она впилась в него взглядом — затем лишь, дабы навечно запечатлеть в памяти этот момент, во всех его мельчайших подробностях.

— Ничего… более романтического… в жизни моей до сих пор не случалось… — Она оттягивала последнее слово, наслаждаясь этой минутой.

— Ой, перестань! Тебе нужны красивые слова? Может быть, и стишки для тебя почитать, или исполнить еще что-то подобное?

— Нет, нет, что ты! — Она со смехом поднялась и почувствовала себя сильнее и увереннее. — Я совершенно серьезно, если ты подумал, что я над тобой насмехаюсь. Для меня слышать такое из твоих уст — самый романтический из моментов. Только… можно тебя попросить сказать мне это еще раз? Эти три слова. Те, самые важные…

— Я люблю тебя. Айона Шиэн, я люблю тебя. Ответишь ты мне наконец?

— Ответ был готов, едва ты раскрыл рот, когда все ушли, и мы остались вдвоем. Мне просто хотелось все это услышать. Я готова была сразу сказать тебе «да».

Он медленно моргнул, прищурился.

— Ты говоришь «да»? Ты согласна?

— Да, и — я люблю тебя. И стать твоей женой — это самое большое мое желание.

— Да?

— Да.

— Надо же… У нас не только общие лошади. У нас и желания общие! Феноменально! — Он ринулся к ней, и она встретила его на полпути. — Не знаю, сколько бы я еще протянул без тебя.

— Теперь уж и не узнаешь. — Она отдалась его поцелую и всем обещаниям, которые он в себе заключал. Она прижалась к нему крепче, и еще крепче. — Сегодня мы победили. Во многих отношениях. В таких, каких ему никогда не постичь. У нас есть любовь. Он и понятия не имеет, что это такое. А у нас она есть.

— Я женюсь на ведьме. — Он схватил ее на руки и закружил. — Да я просто везунчик!

— Правда. Ты правда везунчик. А когда?

— Что — когда?

— Когда мы поженимся?

— Я бы прямо завтра.

Она счастливо засмеялась.

— Не так скоро. А предвкушать?.. И мне еще нужно платье! Очень красивое. И бабушка чтоб была. И с твоими родными я еще не познакомилась.

— Многие из них сейчас в этом доме.

— Верно. Мы долго ждать не будем — ровно столько, чтобы сделать все как следует.

— Мне надо купить тебе кольцо. Ребята как в воду глядели. Мне надо подарить тебе что-то блестящее.

— Ага.

— И… ты права, куда гнать? Закажем свадьбу в аббатстве Бэллинтаббер, а там ведь очередь.

Ее захлестнула радость.

— Там?..

— Ты же этого хочешь, так? Господи, мне кажется, я и сам этого хочу. Поженимся там, в этом древнем и священном месте. Оно словно для нас приготовлено…

Он взял ее руки, поднес к своим губам, потом рассмеялся.

— Ты станешь моей, а я — твоим. Вот чего я хочу.

Она щекой прижалась к его груди. Подумала: вот она, любовь, отдаваемая свободно, желанная…

И более сильной магии нет.

— И я хочу этого, — прошептала она и улыбнулась, услышав ржание Аластара. — Чует, что я счастлива. — Айона запрокинула голову. — Пойдем скажем всем — включая лошадей — и выпьем шампанского.

Пусть будет вино, и музыка, и свет! Они прошли сквозь огонь, отбили тьму. До следующего раза.

И сейчас, в этот самый длинный день в году, когда свет не хочет уступать тьме, она любима. Наконец-то любима.

Глубоко в лесной чаще, в каком-то другом измерении, скулил волк. Человек в его обличье насылал проклятья. И, обладая черным, как ночь, могуществом, потихоньку залечивал свои раны.

И неспешно, со всем тщанием плел новые козни.