– Если бы не ты, сидеть нам до сих пор в тюремной камере. Спасибо!

– Ну, благодарить не меня нужно, – смущенно ответила Агата. – Все мы к этому свою руку приложили, каждый по-своему.

Она посмотрела на Тедроса и Софи, которых тоже облепили со всех сторон. С особым удовольствием Софи обнималась с красивыми парнями-никогдашниками.

Вскоре возбуждение схлынуло, и все вновь уселись на полу, обнявшись, словно члены одной большой дружной семьи. Даже Агата немного успокоилась, увидев, что все теперь собрались вместе и не нужно было больше никого спасать.

Но спокойствие длилось недолго, и вскоре новые опасения охватили Агату.

А Софи тем временем заговорила с сидевшим рядом с ней Робином:

– Послушай, я готова поклясться, что во время того заседания Совета видела у тебя кольцо на пальце. А сейчас его нет, где оно?

– То было не мое кольцо, – признался Робин.

– Но… – нахмурилась Софи.

– Что нам делать теперь, Робин? – вклинилась в разговор Агата. – По всем Лесам на нас идет охота. Чем мы можем ответить?

– Вот именно за этим мы и оказались здесь, – сказал у них за спиной Шериф из Ноттингема.

– Чтобы попросить о помощи императора Тель Шорта, – добавила сидевшая рядом с Шерифом Гиневра.

– Погодите секундочку. Шериф, объясните сначала, каким образом вы с Робином оказались в Камелоте? И как у вас оказался волшебный мешок? – спросил Тедрос. – От него же одни клочки остались после того, как Змей бежал из вашей тюрьмы в Ноттингеме…

– На то этот мешок и волшебный, что его невозможно уничтожить, – с важным видом возразил Шериф, помахивая своим зашитым мешком. – Змей совершил большую ошибку, когда оставил эти, как ты говоришь, клочки валяться на земле. А мама у Дот, между прочим, лучшая портниха во всех Лесах…

– Моя мама? – подала голос Дот, высунув из-за чьих-то спин свою голову, словно выглянувший из скворечника птенец. Весьма упитанный птенец, нужно заметить. – Но моя мама умерла, когда я была еще совсем маленькой!

Робин удивленно посмотрел на Шерифа, но тот невозмутимо ответил:

– Так оно и есть.

– Но тогда как же мама могла зашить этот мешок, если она давным-давно… – нахмурилась Дот.

Но Шериф продолжал гнуть свое, не обращая никакого внимания на слова дочери:

– Мешок умеет отделять друзей от врагов, поэтому я в нем и пойманных пиратов держал, и своих друзей с места на место переносил. И все шло хорошо до тех пор, пока во время драки пиратов не выпустили на свободу фейри. Унюхали они их в мешке, что ли…

– Странно, что они тебя самого вместе с ними не освободили, если учесть, как от тебя пахнет, – ехидно вставил Робин.

– Погоди, – строго посмотрела на Робина Агата. – Когда я пришла в Шервудский лес, ты сказал мне, что твои Веселые ребята мне помочь не смогут, и ты сам тоже, это первое. Второе: вы с Шерифом терпеть друг друга не можете, как же вы оказались вместе?

– На этот вопрос лучше всего мама Тедроса может ответить, – сказал Робин.

– На самом деле это все благодаря Софи вышло, – сказала Гиневра.

– Благодаря мне? – удивилась Софи, накручивая локон на свой опустевший стакан из-под молочного коктейля.

– Ну да. В тот вечер, когда вы ужинали с Райеном, ты толкнула меня под столом ногой, – пояснила старая королева. – Толкнула и сказала, что Тедрос должен сам о себе позаботиться. Что ты Тедросу не мать. Это меня подстегнуло. Я восхищалась твоей смелостью – вот так открыто, прямо, можно сказать, под носом у этого монстра, ты призывала меня действовать. Призывала бороться, пусть даже это казалось совершенно невозможной задачей. Но как мне было подать кому-нибудь весточку за пределы Камелота, когда у меня ским на губах прилип? И тут я вспомнила, что под окном спальни королевы растет дерево, а на нем живут певчие птички, которых я всегда крошками подкармливала. А они в благодарность за это помогали мне – начинали громче петь, когда видели, что я могу безопасно отлучиться из замка, чтобы встретиться в лесу с Ланси. Короче говоря, после ужина я отправилась в мою старую спальню, будто бы решила прибраться в ней, и там, под окном, как всегда были мои пташки. Увидели меня с уродливым скимом на губах и сразу замолкли. Смотрели на меня так жалобно своими глазками, словно спрашивали, чем они могут мне помочь. Ну, а я, прибираясь, принялась мычать песенку, которая знакома каждой лесной птичке.

И она замычала, а Робин тут же подхватил со словами:

– Ненавижу эту песенку, – фыркнул Шериф. – Я все песенки про тебя ненавижу.

– Это потому, что про тебя в народе всего лишь одну… балладу сложили, «Шериф-засранец, посади нас в ранец», – сказал Робин. – Так вот, когда птички спели мне о несчастьях Гин, я сказал своим Веселым ребятам, что нужно ее спасать, но эти лопоухие лентяи не захотели ехать спасать Гин, хотя знали же, черти, что мы с Артуром были друганами. И только Шериф, один из всех, прислал мне весточку, что едет в Камелот спасать из подземелья свою дочь, и умолял меня помочь ему.

– Трепло, – проворчал Шериф. – Не умолял я тебя, не ври. Просто назвал тебя птенцом желторотым и трусливым пьяницей, если ты допускаешь, чтобы девушка, которая спасла тебя когда-то из тюрьмы, сама теперь сидит в подземелье, а ты пальцем о палец ударить не желаешь, чтобы выручить ее оттуда. А еще я написал, что надеюсь, что в ближайшем будущем Сториан исправит нашу с тобой историю, и тогда все узнают, кто ты такой на самом деле.

– Фу, как неучтиво это было, – поморщился Робин. – Ну да ладно. Наплевал я, разумеется, на письмо Шерифа, выкинул его, но тут за меня Марианна взялась. Что, говорит, ты бы делал, говорит, если бы твою дочь Райен в подвал упрятал? И кто, говорит, если не Дот, имеет больше всего прав твоей дочерью называться? Ну, что уж там, Марианна точно знает, как заставить меня своими булками шевелить.

– Да и меня тоже, – пробормотал Шериф.

– Сказала, что, если я не отправлюсь на помощь, не пустит меня больше в «Стрелу». А она такая, моя Марианна, уж если сказала, то не пустит, это точно. Короче говоря, присоединился я к Шерифу и поскакал вместе с ним в Камелот. Послал Гин цветок лотоса, чтобы она знала, что мы едем.

– А я приколола его к своим волосам, этот цветок давал мне надежду, – вздохнула старая королева.

– Но когда мы приехали в Камелот из Ноттингема, то услышали о том, что Дот и еще кто-то из пленников сбежали из тюрьмы, – подхватил Шериф. – Но я, даже узнав об этом, не собирался все это спускать с рук мерзавцу Райену. В наших Лесах должен царить закон и порядок, и я поклялся, что не остановлюсь, пока не насажу на пику отрубленную свиную голову этого негодяя.