Агата тоже почувствовала запах, будто кто-то чай из грязи на костре заваривал. Но не успела она сообразить, откуда ей знаком этот «аромат», как что-то выскочило на вершину освещенного светлячками пня и уставилось на них.

Репа.

Точнее, перевернутая вверх дном репа, с двумя моргающими глазами и открытым наподобие буквы «О» ртом.

– Кто сказал «гномы»? Это вы сказали «гномы»? – спросила репа. – Нет здесь никаких гномов. Это теперь незаконно. Гномам запрещено находиться в Камелоте. А я не гном. Я овощ. Овощи в Камелоте никто не запрещал. Так что я ничего не нарушаю, а вы идите, идите себе. Лесом…

– Тель Шорт, – оборвала ее Софи.

– Прошу прощения? – стрельнула в ее сторону глазами репа.

– Тель Шорт, – повторила Софи.

– Ну, в таком случае… – прокашлялась репа и опять нырнула внутрь пня.

Затем что-то щелкнуло, скрипнуло, и верхушка пня поднялась наподобие крышки, а под ней обнаружилось широкое отверстие.

Звук копыт приближался.

– Давайте за мной, – сказала Софи.

Она перекинула ногу через край пня и спрыгнула внутрь.

Агата оглянулась. За деревьями металось целое море огней, и они приближались. Тедрос устремился к отверстию в пне, таща за собой свою принцессу…

Агата повалилась головой вперед в темноту, и наверху за ней с грохотом захлопнулась крышка пня. Пока Агата могла, она летела, вцепившись в руку своего принца, но потом все же выпустила ее, и дальше они падали порознь, крутясь во все стороны, словно две крупинки в песочных часах. Затем что-то ухватило Агату за ногу, падение замедлилось, и она медленно поплыла, как в невесомости.

Загорелся золотистым огнем палец Тедроса, высветил его плавно опускающийся вниз силуэт. Агата зажгла свой палец и повела им вокруг, желая осмотреться.

Тедроса, как лассо, обвила за талию пышная зеленая лоза. Такая же плеть держала за ногу Агату. На этих стеблях они медленно опускались вниз через заброшенную станцию Цветочного метро, мимо гниющих мертвых поездов, сваленных в кучу возле стен.

Некогда яркие экспрессы, каждый цвета той линии, которую он обслуживал, стали одинаково коричневыми, утратили часть своих увядших лепестков и листьев – на их месте теперь темнели дырки. В нос Агате ударил запах гнили, за ноги, за руки, даже за уши цеплялись липкие нити паутины. Единственными, кто подавал здесь признаки жизни, были стебли, которые несли Агату и Тедроса. Среди печальной, напоминающей кораблекрушение картины бросалась в глаза лежащая на полу старая вывеска с выцветшими буквами на ней:

Стебли, которые несли на себе Агату и Тедроса, неожиданно засветились, их зеленая поверхность начала потрескивать от скопившихся на ней электрических зарядов. Затем стебли туже затянулись вокруг принца и принцессы, словно ремни безопасности…

И Агата с Тедросом снова полетели вниз, еще быстрее, чем в начале.

Агата, прищурившись, пыталась высмотреть Софи, но смогла увидеть только стремительно приближающееся дно впадины. Стебли внезапно отцепились, и дальше принц и принцесса полетели совершенно самостоятельно, прямо на темную, кажущуюся твердой почву.

– Тедрос! – взвизгнула Агата.

– Аааааа! – завопил Тедрос.

Они упали, пробили насквозь оказавшуюся мягкой грязью пленку и благополучно шлепнулись прямо на заднее сиденье повозки-рикши. Тедрос приземлился первым, Агата свалилась ему прямо на колени, а на сиденье уже сидела, благоразумно прижавшись в уголок, Софи.

– Теперь-то ты понимаешь, почему от меня грязью пахнет, – сказала Софи.

– А где еще пассажир? – весело спросил чей-то мелодичный голос.

Агата и Тедрос подняли головы и увидели сидящего на сиденье прикрепленного в передней части ярко-оранжевой рикши-велосипеда юного гнома. Он (что совершенно неудивительно) не сводил при этом своих восхищенных глаз с Софи. Гном был очень смуглым, в блестящей синей шапочке-колпачке и элегантном, в тон ей, костюме.

– Мне сказали, что с вами будут еще трое, – сказал гном, обращаясь к Софи.

– Нет, это все, – сглотнула она.

– Отлично. Тогда вперед, нельзя заставлять нашего императора ждать, – кивнул гном и протянул Софи сложенное одеяло. – Прошу пристегнуть вашу змеиную кожу и приготовиться к отправлению.

Софи развернула одеяло – оно оказалось сделанным из прозрачных чешуек – и с головой накрыла им себя и своих друзей. Одеяло было холодным и скользким на ощупь, оно плотно облепило и щеки Агаты, и сумку, которую она, как всегда, держала на руке.

– Эта кожа сделает вас невидимыми до тех пор, пока мы не прибудем во дворец императора. Вас никто, никто не должен увидеть, иначе вы, считай, покойники, – сказал гном, начиная вращать педали и выворачивая на единственную темную дорогу, которая своими крутыми поворотами, подъемами и спусками напомнила Агате американские горки на ярмарке в Гавальдоне. – Не-гномам находиться в Гномии запрещено под страхом смертной казни. Этот закон был принят после того, как король Артур изгнал нас из Камелота. Так что любой гном, который вас застукает, имеет полное право всадить вам ножик в глаз. Этот закон на всех не-гномов распространяется, не только на людей. К нам тут недавно белка какая-то по глупости заскочила, и что? В тот же вечер из нее барбекю сделали!

Софи плотнее подоткнула себе под бок край змеиной кожи.

– Император Тель Шорт послал меня за вами, – продолжал трепать языком гном. – Как это понимать? Его величество позволяет людям прятаться в Гномии? – он скептически присвистнул и покачал головой. – Или ему нужно что-нибудь от вас? А может, он просто решил казнить вас, чтобы у остальных не-гномов и в мыслях не возникло желания попытаться сунуться к нам? Впрочем, вам, по-моему, быть казненными не грозит. Почему, вы спросите? Да потому, что вы ну никак не похожи на членов семьи короля Артура или его приближенных.

Агата и Софи не сговариваясь, одновременно стрельнули глазами в сторону Тедроса.

Тедрос глубже забился под накидку.

– Если честно, я даже не уверен в том, дома ли его величество император. Этого никогда нельзя знать наверняка. – Понес их дальше гном-рикша. – Он у нас то появляется, когда захочет, то потом может так же неожиданно исчезнуть. Иногда даже на несколько месяцев, вот так. Впрочем, мне именно из дворца передали, что возле нашего пня в лесу топчутся люди, ищут, где им укрыться, ну и, значит, чтобы я поехал и привез их к императору. Так что, наверное, он все же на месте.

Он сильнее нажал на педали, потому что дорога довольно круто пошла вверх. Разогнавшись, болтливый гном снова обернулся назад и сказал Агате и Тедросу, указывая рукой на Софи:

– Сначала доставил одну вот эту блондиночку, потом забрал ее вместе с группой Шерифа, а теперь вот меня снова назад послали, на этот раз опять встретить ее, но теперь уже вместе с вами. Ну, а ту группу Шерифа я переправил во дворец. Точнее, одного Шерифа, но у него с собой был волшебный мешок, а в нем люди. Приятели Шерифа, надо полагать. Были набиты в мешке как кильки в банке. Я поговорил со знакомыми гномами, мы все просто ума не приложим, как работает этот трюк. Ну, а вы-то не в мешке едете, так что давайте следите сами, чтобы у вас из-под змеиной кожи руки-ноги не высовывались. У нас в Гномии людям не место, не забывайте! – тут он добрался до вершины подземного холма и с такой скоростью погнал вниз по почти отвесному склону, что змеиная кожа всплеснула и едва не улетела прочь, как простыня в одной хорошо известной детской сказке. Агата и Софи лишь в самый последний момент успели удержать ее. А гном тем временем заложил такой крутой вираж, что Агату швырнуло в сторону, и она шмякнула Тедроса тяжелым хрустальным шаром, да так сильно, что едва не вышвырнула бедного принца из рикши.