Международная обстановка, действительно, оставалась напряженной. В 1697 г. статус и престиж Вильгельма III на международной сцене, во всей видимости, оставались выше, чем когда-либо. Но ни личная «дуэль» между Людовиком XIV и штатгальтером-королем, ни спор за гегемонию в Европе и в Индиях не были окончательно решены, и в связи с тем, что здоровье бездетного короля Испании Карла II все более ухудшалось, надвигавшийся кризис Испанского Наследства отбрасывал тень не только на Европу, но и на весь земной шар. Неопределенность, царившая в течение краткого промежутка (1697-1700 гг.) между Рейсвейкским миром и смертью Карла II, ускорившей глобальный конфликт из-за будущего Испании, Испанских Индий и Испанских Нидерландов, несомненно, внесла свой вклад в поразительное отсутствие какого бы то ни было реального возрождения республиканских настроений в Соединенных Провинциях в эти годы.

После 1697 г., в последние годы жизни Вильгельма III, его власть и репутация начали уменьшаться, особенно за пределами Соединенных Провинций. Во-первых, его положение в Британии было отныне существенно слабее, чем в начале 1690-х гг. Парламент, ослабленный в 1688-91 гг., к концу 1690-х гг. превратился в доминирующую силу в английской политике и все больше и больше ограничивал власть короля-штатгальтера, по крайней мере, во внутренних делах. Во-вторых, его репутация, начиная с 1697 г., пострадала из-за непрекращающихся слухов о скандальной гомосексуальной связи с его новым фаворитом, гелдерландским дворянином Арнольдом Йостом ван Кеппелем, лордом Албемарлем, и прилюдной отчужденности между монархом и Хансом Виллемом Бентинком, бывшим его «правой рукой» на протяжении свыше тридцати лет, который ненавидел и завидовал Альбемарлю. Но хотя эта волна инсинуаций активно распространялась в Англии и при французском дворе и была у всех на устах в Гааге, она не вызвала какого-либо всплеска враждебной к штатгальтеру пропаганды или публикаций в Республике, где не происходило каких-либо изменений во внутренней политике, достойных сравнения с теми, что были очевидны в Англии или Ирландии. В целом, окончание войны оказало поразительно мало воздействия на положение штатгальтера во внутренней нидерландской политике. В Амстердаме к 1700 г. появились признаки незначительного возрождения группы, сплотившейся вокруг Жана Корвера, преемника тех регентов, которые бросили вызов Витсену и Хюдде в 1690 г., но в целом, власть штатгальтера оставалась прочной. В Лейдене vroedschap безропотно подчинялся власти Вильгельма вплоть до его смерти в 1702 г.

Самой амбициозной международной инициативой, предпринятой штатгальтером-королем после Рейсвейкского мира, была попытка предотвратить новую мировую войну из-за испанской монархии, договорившись о ее разделе (который так никогда и не был осуществлен) с Людовиком XIV. Два соглашения были заключены в Париже в 1698 и 1699 гг., и снова в них участвовал лишь узкий круг доверенных лиц, тогда как, пока шли переговоры, и Парламент, и нидерландские ассамблеи оставались о них в неведении. На этот раз от переговоров был отстранен даже Дейквелт, а Бентинк (который в качестве посла Вильгельма III в Париже был, по всей видимости, представителем интересов Англии), хотя и участвовал в них, обладал меньшим влиянием, чем раньше. Амстердамские бургомистры также по большей части оставались в стороне, штатгальтер-король полагался, главным образом, на Хейнсиуса. Когда император и король Испании в конечном счете были поставлены в известность о том, что происходит, то, разумеется, не испытали никакого удовольствия, узнав, что Вильгельм III и Людовик намереваются принудить их к разделу империи между дофином и наследником императора.

Новая фаза в истории голландских искусств и архитектуры, как и в экономической деятельности, началась в конце 1640-х гг., аскетизм предыдущей четверти века закончился в середине 1640-х гг. Новый этап в развитии нидерландского Золотого Века был одним из самых крупномасштабных, поражающих воображение, богатым и более ярким, и стремившимся к еще большей сложности в отношении подробностей и перспективы. Как мы видели, в 1647-72 гг. нидерландская коммерция (за исключением балтийских насыпных грузоперевозок) находилась в более растущей и динамичной фазе, чем в предыдущей четверти столетия — как отмечали Айтзема, Питер де ла Кур, Питер де Грот и другие современники — и прямым результатом этого, как отмечал Эммануэль ван дер Ховен в начале XVIII в., было то, что большинство самых красивых, больших и роскошных зданий и скульптурных памятников не только в его родном городе, Амстердаме, но и в Гааге, Лейдене, Харлеме и Дордрехте появилось в 1650-х и 1660-х гг. Это был также самый плодотворный период нидерландского Золотого Века по части городского развития и планировки. Более того, то, что относится к городской планировке, архитектуре и скульптуре, применимо также к живописи и декоративным искусствам. Эта новая фаза в развитии искусств и архитектуры, которая ознаменовала зенит нидерландских художественных достижений с точки зрения масштаба, сложности и международного воздействия, непрерывно продолжалась до великого краха (художественного, как и финансового, и политического) 1672 г.

Неудивительно, что в период экономического упадка 1620-х и 1630-х гг., отмеченного участием Нидерландов в конфликте с Испанией и продолжающейся Тридцатилетней войной, существовали ярко выраженные тенденции к приостановке проектов городского развития и строительства крупных зданий. Сельское хозяйство процветало, как никогда раньше, и работа над проектами по осушению земель и строительству гидротехнических сооружений ускорилась. Но города находились в достаточно стесненном положении, и на протяжении четверти века с 1621 г. их власти не помышляли о крупных переменах или сносе старых и обветшавших зданий, чтобы расчистить место для новых строений. Таким образом, несмотря на то, что этот период был отмечен исключительно быстрым ростом населения приморских провинций, городские советы в целом отложили в долгий ящик проекты по строительству новых домов, городских стен и ворот, церквей, портовых сооружений и образовательных учреждений.

В Амстердаме и, несомненно, также в других городах резкое замедление темпов строительства жилых домов после 1621 г. означало рост перенаселенности в беднейших частях города.

Самым известным примером такой приостановки были планы строительства новой амстердамской ратуши. Существующая ратуша не соответствовала ее расширившимся функциям задолго до того, как vroedschap в 1648 г., году заключения Мюнстерского мира, решил выделить средства для постройки главной ратуши подходящего размера и убранства. Но можно привести много других примеров. Так, в Лейдене пришедшие в упадок привратные здания нуждались в замене задолго до 1647 г., но только после 1648 г. началось строительство новых привратных зданий. Существовала также настоятельная потребность в новой большой церкви, способной вместить увеличившееся количество реформатских прихожан. Архитектурные планы лейденской «Marekerk», первой из ряда великих монументальных церквей, построенных в Голландии и Зеландии в середине века, были готовы к 1639 г.; но большая часть работ была оставлена на конец 1640-х гг., а внушительный фасад, стоивший больше всего, — на 1650-е гг., когда в городе одновременно осуществлялся ряд других крупномасштабных проектов.