Английский посол в Гааге, маркиз д'Албевилль, к началу октября понял, чего надеются достичь регенты: «Абсолютное завоевание предполагается осуществить под всеобъемлющими и обычными предлогами религии, свободы, собственности и свободного Парламента, и религиозными, точнее, соблюдения законов; на это, и [вовлечение Англии в] войну против Франции, по их подсчетам, уйдет всего месяц». Армия вторжения состояла из 14 352 солдат регулярной нидерландской армии, массивного артиллерийского парка и 5 000 гугенотских, английских и шотландских волонтеров, насчитывая в общей сложности свыше 21 000 человек. Это была армия, которая должна была быть столь же крупной, или даже большей, и лучше оснащенной и обученной, чем любая армия, которую мог выставить Иаков И. Для доставки экспедиционных сил в Британию адмиралтейские коллегии, главным образом, амстердамская и роттердамская, собрали около 400 транспортных судов (90 из них предназначались для перевозки одних только лошадей), и военный флот из 53 кораблей для их сопровождения.

Дипломаты-наблюдатели в Гааге были поражены быстротой и эффективностью, с которой была оснащена нидерландская армада 1688 г. По количеству кораблей нидерландский флот вторжения в четыре раза превосходил испанскую армаду 1588 г. Секретность, с которой велась подготовка к операции, и тщательное планирование при разработке такого масштабного предприятия удостоились многочисленных комментариев еще до того, как флот вторжения снялся с якоря. «Il faut convenir, — комментировал один дипломат в Гааге, — que се projet ne peur être ny plus grand ny mieux concerts» («По общему мнению, этот проект не мог быть ни более грандиозным, ни лучше скоординированным» (фр.)). Рассматриваемое как организационное совершенство, нидерландское вторжение в Британию в ноябре 1688 г. знаменовало апогей эффективности Республики как великой европейской державы. Штатгальтер, регенты, адмиралтейские коллегии, армия, военно-морской флот и, в некоторых решающих случаях — в том числе в отношении реквизиции купеческих судов для перевозки войск, артиллерии и лошадей, — городские власти работали рука об руку друг с другом. Принимая во внимание все составляющие — военную, военно-морскую, финансовую, логистическую, дипломатическую, внутриполитическую, — вместе с умелой пропагандистской кампанией, спланированной Бентинком, которая оказала важное воздействие в Англии, это было, бесспорно, одно из самых впечатляющих организационных достижений, на которые был способен любой правящий режим раннего Нового времени. Д'Албевилль рано понял, что главная трудность для Иакова и его министров заключалась в том, чтобы просто осознать, к чему им следует готовиться. «Во всем христианском мире нет лучшей армии такой же численности, — предупреждал он государственного секретаря Иакова, — вы можете думать, что вам угодно, но они [нидерландцы] не верят, что встретят серьезное сопротивление».

Генеральные Штаты, Штаты Голландии и штатгальтер пошли на огромный риск, отправляя лучшие полки нидерландской армии вместе с отборной полевой артиллерией Республики — 50 тяжелыми пушками, около 5 000 лошадей и значительную часть военного флота к британским берегам в штормовую погоду, которая ожидалась поздней осенью. Оппозиционная Иакову партия вигов в Англии пообещала оказать вторжению обширную поддержку; но Вильгельм и регенты не могли быть полностью уверены в том, что эта поддержка материализуется; и нидерландские правящие круги, как правило (после десятилетий англо-голландской вражды), считали всё, связанное с Англией, в высшей степени ненадежным. Таким образом, они должны были гарантировать, что экспедиционный корпус будет достаточно сильным, чтобы победить Иакова даже при минимальной английской поддержке. В то же время армия должна была обладать достаточными резервами, чтобы сохранить равновесие сил на тот случай, если в Британии начнется гражданская война. Тем временем голландские войска (а также немецкие и шведские вспомогательные подразделения) в Нидерландах должны быть приведены в состояние боеготовности. Ибо фактически не было сомнений, что Франция объявит войну Республике сразу после начала вторжения, Людовик уже предостерег Генеральные Штаты в сентябре, что сделает это, если они откроют военные действия против Англии. Таким образом, Республика сознательно ускорила одновременную войну с королями Франции и Англии, считая, что эта стратегия, какой бы рискованной она ни была, предоставляла ей наилучшую возможность изменить баланс сил в Европе и перехватить инициативу у Людовика XIV. Людовик формально объявил войну Соединенным Провинциям через две недели после отплытия флота вторжения.

Великая армада из почти 500 судов была собрана в Хеллевутслёйсе, к югу от Роттердама, в конце сентября. Этот процесс занял несколько недель и сразу после его завершения армаду на целый месяц задержали встречные ветра, а солдаты и лошади испытали значительные тяготы. 11 октября д'Албевилль докладывал из Гааги, что нидерландские «католики истово молятся о спасении Его Величества и за успех армии [Иакова] против его врагов; ветер, всё это время остающийся встречным, они называют “папистским ветром”». Первая попытка выйти в море была сорвана штормом и закончилась лишь тем, что корабли армады были еще больше потрепаны. Наконец, флот отплыл в начале ноября, подгоняемый сильным восточным ветром, который вскоре окрестили «протестантским». Окончательного решения о том, где произвести высадку — в Йоркшире или Девоне — не было принято. Вильгельм и Бентинк планировали лишь пристать к суше в том или ином месте, чтобы оказаться при высадке вне досягаемости английской армии (которая была сосредоточена на юго-востоке), предоставив остальное на волю ветров. Нидерландский флот вначале проследовал вдоль восточного побережья Англии до самого Хариджа (в Эссексе, к северо-востоку от Лондона. — Прим. ред.), а затем повернул назад. Английский военный флот, задержанный в устье Темзы все тем же сильным восточным ветром, дважды видел, как вражеская армада проходит мимо, но не смог выйти в море и перехватить ее.

Оранский прошел через Дуврский пролив, вытянув свой огромный флот от Дувра до Кале, по 25 кораблей в ряд, военные корабли с обоих концов насмешливо салютовали из пушек Дуврскому замку и Кале одновременно, нидерландские полки выстроились в парадном строю на палубах «под звуки труб и барабанный бой». Армия беспрепятственно высадилась в Девоне (в юго-западной Англии. — Прим, ред.) и вскоре захватила Эксетер. Первые три недели после высадки, пока не стало ясно, что армия Вильгельма сильнее армии Иакова, поддержка его вторжения со стороны англичан действительно носила ограниченный характер. Но как заявил сам Оранский, обращаясь к дворянству Девона, Сомерсета и Дорсета с речью в Эксетере спустя десять дней после высадки, он не нуждался в их «военной помощи», а только в «моральной поддержке и присутствии», чтобы оправдать свою экспедицию и действия. В первый месяц после высадки исход предприятия выглядел крайне неопределенным. Почти не вызывает сомнений, что если бы Иаков действовал более решительно, то его армия и флот вступили бы в бой с голландцами. Но его роковая нерешительность привела в декабре к краху его власти, по мере того, как Вильгельм неумолимо продвигался к Лондону.

Славная Революция достигла своей высшей точки 18 декабря — день, когда Оранский и его армия с триумфом вступили в Лондон. Все английские войска, находившиеся в столице, в том числе придворная гвардия, по приказу Оранского должны были отступить более чем на 20 миль за пределы Лондона. В городе находились только голландские войска; Уайтхолл, Сент-Джеймский дворец и остальная часть Лондона оставались под их охраной на протяжении многих следующих месяцев. Оранский стал хозяином армии и установил контроль над армией, военно-морским флотом и финансами страны задолго до того, как Парламент собрался на заседание и неохотно провозгласил его королем вместо низложенного Иакова, обязав править совместно с Марией. В январе 1689 г., еще до открытия парламентской сессии, Вильгельм и Бентинк уже планировали отправку большей части английской армии во Фландрию для укрепления «барьера» Республики и Испанских Нидерландов против ожидавшегося французского вторжения.