лучше начать издалека, дабы разогреть пленника, и тот без колебаний выложит всё, что может покрыть приоритетные для «Гидры» вопросы.

— На том острове кто-то остался, кроме тримогенских солдат, вчера?

— Все адепты и прочие воины отошлю сюда, — честно отвечал тот.

«Замечательно. Не придётся возвращаться».

— Где находится храм дельмеев?

Узник стиснул зубы. Видать, его поразила изворотливость «Гидры». Будучи в меньшинстве, вынужденные выживать, как дикари, они умудрились что-то прознать о тайнах Культа, сокрытых за семью печатями.

Альдред вздохнул наигранно и сделал вид, будто замахивается молотком.

— Храм у подножья горы! — выпалил перепуганный Фарнезе. — Она здесь только одна. Не ошибётесь…

Истязатель хмыкнул.

«Любопытно. Весьма и весьма любопытно».

— К ней есть незаметные подступы?

— Только в гору…

Персекутор вздохнул. Пленник не врал. А жаль.

«Свет и Тьма благоволят. Но Равновесный Мир не крутится вокруг нас».

— Расскажи о ритуале, на который вы собрались.

— Этой ночью Седьмая Луна станет видна и вольётся в Парад к остальным шести. Нам обещали невиданную силу для борьбы с ложной верой, и мы приплыли сюда за ней.

Никколо Гараволью одолевала целая куча вопросов. Но вмешиваться не мог для получения чистого хрономиража. Флэй тоже напрягся.

«Не похоже, чтоб этот апостат водил нас за нос. О Седьмой Луне давно шепчутся. Особенно шарлатаны-предсказатели. Грядёт смена эпох, а они пугают народ, соревнуются между собой, кто придумает апокалипсис кошмарнее. На каждого из них найдётся своя публика. Потому что никто — никто — в точности не знает, чего ожидать.

Кто бы не привёл сюда свою паству, он не сказал всей правды, быть может, но и не лукавил. Если верить Столпам, притяжение Аштумом каждой новой Луны влечёт за собой выбросы неслыханной силы, эфирное слияние с Серостью — в том числе. В первую же ночь. А что за ней… кто знает».

Если верить астрономам, в пространстве между Аштумом и двумя другими планетами, с ним соседствующими, по космосу кочует немало планетоидов и карликовых планет. И постепенно, с течением веков, притяжение одного мира ослабевает. А другого — наоборот, усиливается.

Дюжина Столпов же свидетельствует лишь о постоянном пополнении в семье спутников Аштума. Естественно, каждая новая влияла на Равновесный Мир по-своему. Так должно приключиться и на сей раз. Если кто и сведущ о будущем, явно не мелкая сошка вроде Энцо Фарнезе.

«Не приведите Свет и Тьма тебе жить в эпоху перемен», — вспомнил Альдред слова кого-то из мудрейших, чьи имена затёрлись притчами во языцех.

— А кто вас позвал? — снова спросил Флэй, прерывая установившуюся паузу.

— Барон Вентреска. Он присылал приглашения, — смиренно признавался Энцо. — Я не видел его уже два дня как.

«Так вот, где я слышал эту фамилию раньше. Он же предоставляет в наём склады в портах и места на причале. Куда брат Ласло смотрел?.. Колонну винить не за что. Важные люди порой умирают очень не кстати…»

— В этом шабаше замешан только Тримоген? — подбирался репрессор постепенно.

— Царь здесь ни при чём. Стратилат — вассал одного из дельмейских архонтов. Он исполняет волю его одного. Когда нас привезли сюда, Схинас и его люди уже здесь были. Солдат поставили защищать нас.

— От кого же?

— От незваных гостей.

«Неверные ждали нас. Я так и думал. Всё подстроено!»

Альдред оживился. Он понимал: вот оно. Вот, что лично ему хотелось услышать.

— У архонта имя есть?

— Его зовут… — Боль выдавила у него из лёгких воздух. Он вздохнул и сказал: — Его зовут Актей Ламбезис.

Нико цокнул языком. Он до последнего думал, что Альдред попросту помешался. Но отнюдь. Сам Флэй пылал огнём. Глубоко в подсознании он плясал, восхищаясь собственной проницательностью. Его шестое чувство натаскано на построение причинно-следственных связей. Годы в учебке даром не прошли.

— Кто такой этот Актей Ламбезис?..

— Торговец нектаром.

Флэй насупился. Это он и так знает. Его аппетит, его жажда выбить из Энцо Фарнезе сведения лишь крепчала.

— Отвечай. Кто. Такой. Актей. Ламбезис.

Персекутор подошёл к нему ближе. Он видел, как замялся пленник. В конце концов дознаватель нащупал то, о чём открыто заявить чародей не мог. Причины не важны. Сам факт того — вот, что имеет значение.

Он смерил его взглядом. Энцо молчал, поджав губы. Альдред вспыхнул.

В тот момент Флэй понял, насколько дальновидным оказался Шатун. Как-никак, «Несметный Легион» и сам не чурался самых разных методов, сопутствующих войне. Наёмники знали, как убивать людей, как их мучить, как завоевывать победу заказчиков. Та же Инквизиция. Просто на светском поле брани.

«Безбожник есть безбожник. Никакой жалости к людям. Ну и отлично…»

Альдред ни с того, ни с сего обхватил свисавший мамон Фарнезе. Не успел маг опомниться, как персекутор в мгновение ока, резко потянул его вниз. Раздался хруст в предплечьях. Флэй был готов поклясться на Дюжине Столпов, что слышал его.

Следом раздался душераздирающий вопль апостата. Он сам наскрёб на свой хребет эти вывихи. Тучный отступник свесился вниз. Его руки обратились безвольными плетьми. Собственный вес нагнетал его страдания.

Гараволья раскрыл рот на миг и округлил глаза, не веря, что сослуживец опустился до такого. Хвалить Альдреда ему было не за что. Боевой алхимик смотрел на него не просто как на персекутора, а как на живодёра, для которого чужая жизнь — лишь игрушка.

Флэй мигом отпрянул назад. И когда боль Энцо слегка поутихла, а сам он заткнулся, инквизитор начал говорить:

— Ты попрал слово, что я дал тебе. Вот, что бывает, когда ведёшь нечестную игру, Энцо Фарнезе. Ещё раз что-нибудь выкинешь, я пересмотрю свой взгляд на твою семью. И уж поверь, не стоит мою доброту топтать…

Чародей рыдал от боли, скуля. Его голос то понижался, то повышался. Бывший репрессор сломал его — как физически, так и морально. Однако мысли, пронизавшие воспаленный от боли рассудок, унесли его слишком далеко. Альдред был вынужден повторить. Громко. Строго. Безжалостно.

— Кто этот Актей Ламбезис?!

— Спонсор!.. Он один из спонсоров!.. Снабжает Культ золотом, книгами, нектаром. Курирует адептов из Города… — стонал пленник.

«Я должен был догадаться. Ему не жить. Если потребуется, я буду обивать все пороги, но его казнят в обход всех его регалий. Как самую гнусную апостатскую мразь!»

В Альдреде бурлила отнюдь не кишечная ненависть к отдельно взятому дельмею. Просто горячая кровь. Борьба с несправедливостью: Деспотат не жалеет гармонистов. И он не понимал, почему гармонисты должны жалеть язычников. Даже их аристократов. Тем более, если они сеют смуту в Равновесном Мире. С ним вообще не стоило цацкаться. И быть может, это помогло бы уберечь отряд «Гидра». Как-никак, враг есть враг.

— Что