В случае Габсбургской монархии такой подход имел гораздо более масштабный смысл, затрагивая по крайней мере все те владения династии, которые в прошлом принадлежали Священной Римской империи и с 1815 г. были включены в Германский союз. По этой самой причине землям Чехии было предложено послать своих представителей во Франкфуртский парламент, что было отвергнуто от имени чехов историком Палацким, который теперь стал политическим лидером нации. Тем не менее, когда в марте 1848 г. почти одновременно с революцией в Берлине аналогичное движение вспыхнуло в Вене, здесь тоже вначале, казалось, была возможность сотрудничества всех тех, кто независимо от своей национальности пострадал от режима Меттерниха. Это сотрудничество должно было объединить австрийских немцев, заинтересованных в конституционных реформах, и другие народы, надеявшиеся на то, что при либеральной конституции будут рассмотрены и их национальные права.

В Австрии тоже немедленно был заново открыт польский вопрос, который два года назад получил такой сокрушительный удар. А в Галиции, как и в Прусской Польше, в начале революции были сделаны уступки, в которые входили создание национальных комитетов в Кракове и Львове и возрождение надежды на реорганизацию Польши в связи с Габсбургской монархией. Но там было еще меньше шансов на сотрудничество против русского царизма – главного препятствия такой реорганизации, – чем в Пруссии. Наоборот, 26 апреля Краков был обстрелян австрийским командующим, а когда деятельность поляков переместилась в восточную часть Галиции, австрийское правительство удовлетворило требования населения Рутении, которое состояло в том, чтобы отделить эту часть Галиции и сделать ее отдельной провинцией, в которой большинство населения было представлено украинцами. В ноябре там также были приняты радикальные меры против поляков. Львов тоже подвергся обстрелу. Первый поляк, который стал губернатором Галиции, Вацлав Залеский, был отозван, и, хотя раздел Галиции не состоялся, вся провинция снова стала объектом германизации и строгого контроля со стороны центральной власти.

Однако здесь заканчивается аналогия с судьбой Прусской Польши. В многонациональной Австрийской империи поляки не ограничились еще одним неудачным восстанием в той ее части, где они проживали, а принимали активное и иногда руководящее участие во всех других революционных движениях, в том числе населения Вены. Первым важным шагом было участие поляков в Славянском съезде, который открылся в Праге 2 июня. Как и весь предыдущий чисто культурный этап панславизма, этот съезд, проходивший, естественно, под руководством чехов, не имел ничего общего с последующим развитием этой тенденции, которую спонсировала Россия. За исключением экстремиста-одиночки Бакунина, который тщетно надеялся использовать Чехию как стартовую площадку для коммунистической революции[71], русские отсутствовали на этом конгрессе. На самом деле в Праге существовала разница между консервативными, отчасти аристократическими лидерами, которые защищали традиционный регионализм, и либеральным, даже радикальным большинством делегатов. Были также и отдельные делегаты, приехавшие из-за границы Габсбургской монархии. Но все они представляли те славянские народы, которые, будучи зажатыми между германской и российской империалистическими державами, надеялись на то, что реорганизация этой монархии на демократических принципах даст им шанс на свободное развитие.

Несмотря на такое положительное отношение к Австрии, существование которой даже Палацкий считал необходимым на том этапе своей деятельности, имперские власти были настороже. В Праге, как и в двух городах Польши, все закончилось артиллерийским обстрелом, и съезд был распущен. Однако в добавление к этим военным действиям и бюрократии в центральном аппарате управления существовала еще одна проблема, из-за которой Славянский съезд и вся его программа закончились провалом. Она уже появлялась во время обсуждения вопроса о том, что славяне, хотя и составляют большинство населения в монархии Габсбургов, являются не единственной ненемецкой группой, которую надо принимать в расчет в любом проекте реформ. Кроме итальянского и румынского вопросов довольно специфического характера, существовала большая проблема Венгрии с ее лидерами-мадьярами и своими собственными национальными проблемами.

Несмотря на неудачу различных революционных движений в Австрии весной 1848 г., режим Меттерниха не мог продолжать существовать. Императору Фердинанду I до своего отречения от престола в пользу своего племянника Франца-Иосифа I 2 декабря пришлось созвать Учредительное собрание, или подготовительный парламент. Это собрание, заседавшее сначала в Вене, а позднее в Кромержиже (Кремзире) в Моравии, должно было подготовить конституцию для Габсбургской монархии, которая не только установила бы парламентскую форму правления и провела бы общественные реформы, но и удовлетворила бы требования различных национальностей. Под руководством польского спикера Францишека Смолки и немецкие, и славянские депутаты прикладывали большие усилия к тому, чтобы решить эти две проблемы. Последние, особенно чехи, хотели настоящей федерализации империи, которую Палацкий в своем плане от 13 января 1849 г. предложил поделить на восемь совершенно новых провинций, соответствующих основным этническим группам. Чтобы избежать слишком кардинальных изменений существующих границ и разрушения различных исторических объединений, в окончательном варианте новой конституции от 1 марта был предложен компромисс. Для каждой исторической территории монархии было обеспечено самоуправление, но те земли, где было смешанное население, должны были быть разделены на автономные округа (Kreise) для каждого народа. Однако эта конструктивная идея так и не была реализована, и о Кремзирской конституции было забыто, когда новый премьер-министр, князь Феликс Шварценберг, распустил собрание и вернулся к абсолютной и централизованной форме правления под немецким руководством.

Одной из причин такого окончательного поражения австрийской революции даже в ее умеренном выражении была на самом деле военная мощь имперского режима. Австрийская армия под командованием фельдмаршала Радецкого дважды разгромила единственное иностранное государство, которое вмешалось во внутренние проблемы монархии. Им было Сардинское королевство (Пьемонт), которое, поставив перед собой цель объединить Италию, тщетно пыталось освободить итальянцев, все еще находившихся под властью Габсбургов. Но для истории Центрально-Восточной Европы вторая причина временной победы империализма и абсолютизма важна еще больше. Было не только трудно примирить часто противоположные притязания различных народов – например, требования итальянцев и «иллирийцев» (словенцев и хорватов в приморских провинциях или поляков и украинцев в Галиции), но и любая федеральная трансформация империи в этническом направлении наталкивалась на почти непреодолимое препятствие в виде основного противостояния между историческим замыслом королевства Венгрия и стремлениями немадьяр этого государства, которых Вена имела возможность сталкивать лбами с Будапештом.