Но Антон предупреждению не внял. Оказавшись в неволе, он посмотрел на свои отношения с тестем другим взглядом. Мстить больному старику теперь представлялось ему большой низостью. Смерть Вадима и Киры, риск собственной смерти сбили с него спесь, желание насолить трансформировалось в жалость. План разорения старика, насколько бы он ни был хорош, ему более не пригодится. Выходка с морозильной камерой, вне всякого сомнения, омерзительна и могла бы потянуть на уголовное дело. Главный вопрос состоял в том, стоит ли уподобляться обидчику. Брать реванш, сводить счёты с человеком, стоящим одной ногой в могиле, чью единственную дочь язык не повернётся назвать образцом для родительской гордости. Всё, чего он хотел, – это бренчать на гитаре, извлекая из струн хорошие вибрации, и любить не менее хорошую женщину. Тяжко жить… ох, уцелеть бы в стремительном водовороте событий… с прегрешением, которое была возможность не совершать.

– В день увольнения из «Фуд-Трейда» тесть запер меня в морозильнике в качестве наказания за неповиновение. Нила освободила меня, невзирая на запрет. Чудом не подхватил воспаление лёгких. Герман меня уволил, или я сам уволился, не имеет значения. В ту же ночь я ушёл от Анжелы, заподозрив её в измене. Беда не приходит одна, да? На жену я зла не держал, а вот тестю задумал вернуть долг. Я знал всех поставщиков и покупателей, цены, маршруты, налоговые лазейки, мне доверяли если не все, то многие. Грузчики на складе работали не на совесть, а на страх и, кинь я клич, ушли бы со мной в новую фирму. Добрая половина как минимум. Имея арендованный склад, команду и средства для закупки первых партий товара, я за короткий срок замкнул бы на себя все цепочки поставок. Старик не успеет выкурить сигару, как его бизнес перейдёт в мои руки. О, я бы справился с этой задачей. Скидки покупателям, премии сотрудникам. Прибыль не самое главное в этой схеме. На реализацию плана мне понадобилось бы пять миллионов рублей, плюс-минус пятьсот тысяч. Таким образом, в преддверии смерти старик потерял бы труд половины своей жизни. Я мечтал рассмеяться ему в лицо, а сейчас не чувствую к нему ничего, кроме сочувствия. Пусть ложится в могилу с чувством собственной исключительности, меня это не тревожит. Такие дела, друзья.

Закончив монолог, Антон испытал облегчение. Странное всё-таки существо человек. Ему грозит смерть, а он радуется упавшему камню с души.

– Ты поступил верно, – нарушил молчание Роман. – Без понятия, как бы я поступил на твоём месте. Для этого надо на нём оказаться.

– Ты бы не позволил закрыть себя в холодильнике. В тебе меньше дерзости, чем было у Вадима или есть у Эла, но однозначно больше, чем у меня. Только такой незамутнённый болван, как я, мог жениться на Анжеле и поверить устным обещаниям её отца выделить мне долю в маргариновом бизнесе.

– Прозреть не так-то просто, Джордж. Ты можешь гордиться тем, что сделал правильный вывод, – сказал писатель. – Позвольте и мне распахнуть душу. По крайней мере, это отвлечёт меня от мыслей о туалете.

– Валяй, Пол. Мы тебя поддержим, даже если выяснится, что ты планируешь провести операцию по смене пола? По смене «Пола», ха.

– Ты слышал, Эл? Наш Тони стёр с чувства юмора вековой слой пыли!

– Слышал. Прими мои поздравления, Антон, сегодня ты стал мужчиной.

Антон не захотел вступать в заведомо проигрышную битву по обмену скабрезными шутками.

– Как всегда, напали вдвоём на одного. Рассказывай уже свою тайну, Пол, пока вы не забросали меня фекалиями, – беззлобно проворчал он.

– Она не такая красочная, как твоя, и вы, наверное, догадались, с чем или кем она связана.

– С Линдой?

– Я нанял юриста, чтобы судиться с этой позорной женщиной, – подтвердил писатель. – Хочу проводить с Виолой больше времени. Все мои предложения были отвергнуты, другого выхода, кроме судебного спора, я не нашёл. В этом решении смешались любовь к дочери, самолюбие, чувство справедливости, желание поставить циничную суку на место. Одиночество, в конце концов. Если женщина знает слабые места мужчины, она будет по ним бить. Чем бывшая жена и воспользовалась. Мои права ей до лампочки, распоряжается дочерью как вздумает.

– Когда мы освободимся, ты отзовёшь иск?

– Идея хорошая, – согласился Роман, – многомесячные тяжбы мне ни к чему, только вот Линда продолжит надо мной издеваться, покуда я буду позволять ей это делать. Твой рассказ помог мне задуматься, действительно ли дело в дочери, или я просто-напросто хочу поквитаться с бывшей женой за причинённую боль. Сложно предугадать, какую цепную реакцию вызовут мои изложенные на бумаге требования с её стороны. Как бы не стало ещё хуже, чем есть сейчас. Возможно, это не тот путь, по которому мне следует идти. Я серьёзно подумаю об этом в более располагающей обстановке. – Связанный писатель перевёл дух. – Господи, как же я устал лежать в такой неудобной позе! Эл, не хочешь в чём-нибудь нам признаться?

– В том, как новый управляющий Cactus models, предлагал переспать с ним за право заключить выгодный контракт, а получив отказ, уволил меня? – спросил Эл-Ринго.

Писатель живо представил разыгравшуюся сценку.

– Ты хотя бы повозил его мордой об пол?

– Не стал марать руки.

– Зря, может, ему бы понравилось.

– Ромыч шутит, Эл, – вмешался Антон. – Этот тип затаскал бы тебя по судам. Хорошо, что ты не стал с ним связываться.

– Да нет, Джорджи, я еле сдержался от того, чтобы не начистить ему физиономию. Видел бы ты эту самодовольную ухмылку. Руки чесались стереть её…

– Тихо! – громко шикнул Антон. – Я вижу чью-то тень! Кто-то приближается справа!

– Сделаем вид, что мы без сознания, – быстро проговорил Роман. – И помните, сообща мы сильнее, чем поодиночке. Удачи нам!

2

Владелец «Троер Индастриз» недолго ходил по окрестностям в поисках автомобиля, уклоняясь от ветвей и запинаясь о пни. «Киа» нашёлся в толще нескончаемого березняка, убегавшего в глубины ночного леса. Окна машины сливались с тёмным контуром кузова. Подойдя вплотную, Троер наконец-то включил захваченный из дома ручной фонарик, наплевав на режим маскировки.

– Надо же, сукин сын не соврал, – сказал он пьяным голосом. – Жизнь полна сюрпризов.

Он приставил фонарь к боковому стеклу, держа указательный палец на спусковой скобе пистолета. На заднем сиденье лежал связанный по рукам и ногам мужчина. Ещё один сидел на переднем пассажирском сиденье с опущенной головой. Третий человек, если и был, то в багажнике. Всё, как говорил наёмник. Не представляющие опасности люди находились под действием хлороформа и являли собой лёгкую мишень. Три точных выстрела положат конец затянувшимся унижениям. Бах-бах-бах, а далее обратный путь в особняк через слепую зону, где